Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– И правда.
Вот это, дамы и господа, я и называю «хоул-ин-уан»[4].
Алоизий берет свою клюшку и делает пробный взмах, прежде чем шагает к своему шару. Пока он готовится нанести удар, он спрашивает меня:
– А как насчет репатриации? Как полагаете, это значимое дело?
На этот раз, прежде чем говорить, я подумал. Бабушка бы так гордилась!
Через мгновение киваю.
– Больше возможностей для рабочего класса – это всегда хорошо. Да, думаю, это хорошая идея.
Вельзевул расплывается в улыбке. Его желтые зубы блестят в лучах скудного послеполуденного солнца.
– Замечательно.
* * *
– О чем ты только думал?
М-да, оказывается, бабушка не так уж мной и горда.
Она бросает «Воскресные ровости» на стол, позволяя заголовку высказать мне все, что она думает, вместо нее.
«КОРОНА ДАЕТ ОБРАТНЫЙ ХОД И ПОДДЕРЖИВАЕТ СПОРНУЮ РЕПАТРИАЦИЮ».
Сидя напротив королевы так, что ее внушительный рабочий стол разделяет нас, я указываю на газету:
– Я сказал вовсе не это.
Мог бы и догадаться, когда меня только вызвали сюда – что-то точно пойдет не так. В конце концов, вызов в кабинет королевы не так уж отличается от вызова в кабинет школьного директора – ничего хорошего из этого обычно не выходит.
Она хмуро смотрит на меня, и я замечаю, что морщинки вокруг ее рта стали четче, глубже. Да, вот так я влияю на людей.
– Мы не один месяц лоббировали отмену этого закона. Единственное, что мешало пройти голосованию, это наше решительное неодобрение. А теперь ты одним махом все разрушил. Столько трудов зря!
Чувствую, как кожа под костюмом начинает зудеть. Провожу ладонью по волосам, которые – как мне сказали – нужно постричь. Да, вот именно поэтому они доросли почти до плеч.
– Я ничего не разрушал! Это было простое замечание в ходе беседы.
Королева упирается ладонями в стол и подается вперед.
– Позвольте напомнить, что вы – наследный принц. Вы не можете позволить себе роскошь «простых замечаний в ходе беседы». Вы говорите от имени Дома Пембруков, и каждое ваше слово, каждое действие, каждый вздох могут быть вывернуты любым, кто сочтет это полезным. Генри, мы ведь уже не раз обсуждали это.
Когда-то я был бабушкиным любимчиком. У нас были особые отношения – ее всегда веселили мои истории и приключения. Но все пошло прахом, когда меня провозгласили ее преемником. Больше я ее не веселю. Черт возьми, иногда вообще кажется, что я ей больше не нравлюсь.
– Ты даже не удосужился прочитать нашу позицию по этому поводу, не так ли? Я велела Кристоферу направить тебе меморандум несколько недель назад.
Кристофер – личный секретарь королевы, ее лакей. Подозреваю, что в свободное от работы время он ходит с кляпом-шариком, украшенным ее фотографией, во рту.
– У меня не было времени.
– Ты не удосужился выделить на это время.
Когда отговорки не прокатывают, лучшая защита – это нападение.
– Ты сама настояла, чтобы я поехал на эту дурацкую прогулку, поиграть в гольф с Говнюками Номер Один и Номер Два.
Ее ответ не заставил себя долго ждать – резкий и точно в цель.
– Потому что я по глупости своей понадеялась, что тебе знакома фраза: «Держи друзей близко, а врагов – еще ближе». Как глупо с моей стороны.
Я раздуваю ноздри.
– Я не просил!
Не просил об этом назначении. Не просил об этой безумной ответственности. Я никогда не хотел получить ключи от королевства – я был счастлив просто на своем месте.
Бабушка распрямляется и вскидывает голову, непоколебимая и непреклонная.
– Верно, не просил. Но и выбрала я тебя не в первую очередь.
Ох.
Казалось бы, удар в живот от пожилой семидесятивосьмилетней дамы не может причинить большого вреда. Но если этот удар наносит женщина, которой я по-настоящему восхищаюсь, которая фактически заменила мне мать с десяти лет? Да, больно.
Поэтому я реагирую как обычно – откидываюсь на спинку стула, закидываю ногу на ногу, широко улыбаясь.
– Ну что ж, похоже мы в одной лодке, бабуля. Может, переименуем Дворец Весско… например, в «Титаник» или в «Гинденбург»?
Она не морщится, не моргает и, черт возьми, даже не улыбается. Взгляд ее блестящих серых глаз все такой же тяжелый, острый, как лезвие гильотины.
И такой же смертоносный.
– Тебе бы все шутки шутить. Но если этот закон будет принят, он отменит защиту низкооплачиваемых рабочих. Они будут уязвимы. Условия труда для них могут стать несправедливыми и, возможно, даже опасными. Как думаешь, тогда они будут смеяться над твоими шутками, Генри?
Черт, умеет же она! Комплекс вины, который прививают матери, уже само по себе эффективно, но комплекс вины, прививаемый королевой, – да-а, совсем другой уровень. Стираю с лица ухмылку.
– Я сделаю заявление, в котором изложу, что сэр Алоизий ввел меня в заблуждение и мои слова были вырваны из контекста.
Она качает головой.
– Это лишь подтвердит всему свету, что ты – дурак, которого легко ввести в заблуждение.
– Тогда я сделаю заявление, что как следует поразмыслил над всем этим и поменял мнение.
– В таком случае ты продемонстрируешь всему свету, что твоему слову нельзя доверять, что твои мнения изменчивы, а все твои слова – пустые.
Господи, похоже на китайскую ловушку для пальцев: чем сильнее пытаешься вырваться, тем крепче застреваешь. Я не курю, но сейчас не отказался бы от сигаретки. Или от бокала виски.
Пистолет тоже сойдет.
– И что мне, черт побери, делать?
– Ничего, – шипит она. – Я сама все исправлю. А ты отправишься в Гатри-Хаус и останешься там. Ни с кем не разговаривай, не развлекай гостей. Просто… читай, Генри. Учись ради всех нас.
Да, вот так королева и отправляет принца в его комнату подумать над своим поведением.
Она отворачивается к окну, сложив свои хрупкие морщинистые руки за спиной.
Я поднимаюсь, протягиваю к ней руку, собираясь сказать… ну хоть что-то. Извиниться. Пообещать, что стану лучше. Потом моя рука безвольно падает – слова уже не имеют значения, меня уже отослали.
* * *
Я решительно прохожу через двери Гатри-Хауса. Исторически Гатри-Хаус – дом наследника престола, так что это местечко стало моей резиденцией за последний год. Эдакий дом-тюрьма. Я поднимаюсь по лестнице, перешагивая через ступеньки, в спальню. Как же хорошо видеть перед собой цель, направление, план.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
