Минут через пять после пробуждения я сквозь сонную пелену мыслей почувствовал что-то странное – холод под задницей и какую-то тяжесть в мышцах, будто я лежал в очень неудобном положении. С некоторым трудом разлепив веки, я был очень удивлен, вместо привычной картины – потолка комнаты с одинокой лампочкой на проводе – увидев потолок ванной и нависающую надо мной лейку душа, с которой раз в несколько секунд падала капля воды, ударяясь об акриловую поверхность ванны в паре сантиметров от моей щеки. Такое неожиданное положение вещей окончательно разбудило меня, и я принял сидячее положение так резко, что слегка закружилась голова. Да, все верно: я сидел в собственной ванне, с включенным светом, без одежды, на запястье – часы, которые я, впрочем, никогда не снимал, а рядом со мной в ванне валялись очки-наушники, упираясь в бедро. Возможно, я вовсе и не спал, а просто поскользнулся, когда принимал душ, ударился головой и потерял сознание? После беглого осмотра головы и помещения ванной я не нашел никаких следов крови, что совсем не исключало версию с потерей сознания – ее вполне могло вызвать что-то кроме удара головой. Хотя какая-то часть меня слушала эти мысли скептически и насмешливым тоном намекала, что все это просто отмазки, и что я знаю настоящую причину. Причину для пробуждения в ванне, для трясущихся рук, для усилий, которые необходимо было прикладывать, чтобы сфокусироваться на одной точке, для легкого озноба, для усталости, для легкости движений, сопряженной с какой-то едва заметной задержкой по времени, с такой же задержкой отклика для чувств восприятия. С другой стороны, все это можно было замечательно объяснить тем, что я провел ночь на холодной поверхности и в неудобном положении, так что я задвинул этот насмешливый голос подальше.
Я выбрался из ванны, накинул халат и поплелся в другой конец коридора, к тумбе, с которой будильник продолжал издавать раздражающие звуки. Его громкости хватало, чтобы разбудить кого угодно в любой части квартиры – даже через закрытую дверь. В квартире было всего лишь две двери – в ванную и в туалет, кухня была отделена от основного пространства только барной стойкой, а длинный коридор, который вел к входной двери, был чем-то вроде прихожей. Последние три из моих съемных квартир были студиями, и я уже решил, что буду и дальше поддерживать эту закономерность. Когда почти все время находишься дома один, нет ничего лучше, чем свобода от стен и дверей.
За то время, что было необходимо для мучительного расставания с постелью (обычно это все же была постель) и пересечения коридора, по мере того, как просыпался рациональный и цивилизованный человек, с усталым смирением каждый день покорно взваливающий на себя приземленные нужды, обязанности и ответственность за свою жизнь, жажда убийства будильника сходила на нет ровно к тому моменту, когда он оказывался под рукой.
Сначала я глянул на наручные часы и задумался. Ставить ли таймер? Вроде бы никаких поздних тусовок сегодня не намечается, значит, я лягу в более-менее адекватном состоянии, разве что выпью немного, так что можно и поставить. В случае чего выключу заранее, я еще ни разу об этом не забывал. Ну, предположим, что я засижусь за компом допоздна, как это часто случается в последнее время. Тогда поставлю на 1:40. Таймер пиликнул, уведомляя о том, что запись пошла. Я закрыл глаза, запоминая нужный момент как можно четче, задавая ключевую точку для подсознания.
Закончив с таймером на наручных часах и мысленными манипуляциями, я выключил сигнал будильника и начал установку нового. Мелодия сигнала – та же, хотя скоро ее придется менять, потому что эта уже понемногу теряет свою раздражающую силу. Время сигнала – как всегда, 8:00. Функция “отложить” по умолчанию включена, выключаем. Функция “повторять всегда” по умолчанию тоже включена, выключаем. Внезапный звонок домофона заставил меня вздрогнуть, и я случайно дважды нажал на кнопку, снова включив повтор и одновременно подтвердив установку сигнала. Я подумал, что нужно перенастроить сигнал и направился к входной двери.
В ответ на мое “да?” из трубки домофона раздался звучный и вместе с тем неуверенный мужской голос.
– Привет, слушай, позови сестру.
Какое-то время я пытался вспомнить, что могла у меня дома делать сестра. Она даже не знала, где я сейчас живу, и в гостях у меня была в последний раз две квартиры назад, когда я пригласил к себе семью на Рождество. С другой стороны, я уже понял, что совершенно ничего не помню о вчерашнем дне. Чувствуя себя полным идиотом, я попросил человека подождать пару секунд и заглянул в комнату, только лишь для того, чтобы убедиться, что сестры там не было. Вернувшись к домофону, я спросил, кого именно позвать, и в ответ услышал совершенно незнакомое имя.
– Ошиблись, такая тут не живет.
Повесив трубку, я еще пару секунд постоял у входной двери, почесывая подбородок и размышляя, откуда в комнате взялся легкий аромат духов, и не пора ли уже побриться. Решив определиться с этим минутой позже, я забрал из ванны очки и направился в комнату, закинул очки на полку под журнальным столиком, выстучал из пачки предпоследнюю сигарету и двинулся в туалет. Через десять минут я вышел оттуда и вновь наведался в ванную. Умывшись и сильно протерев все еще слипающиеся глаза, я заметил кое-что, что прошло мимо моего внимания сразу после пробуждения – на полке под зеркалом лежала помада. Похоже, мне предстоит еще кое-что вспомнить о вчерашнем дне. Я взял помаду с полки и закинул в ящик в нижнем отделении шкафа в прихожей, и оттуда раздался звук пластмассы, ударяющейся о пластмассу.
С протяжным вздохом я пересек комнату и открыл холодильник. Полупустая пачка апельсинового сока – отлично. Сок был очень холодным, и я пил, пока не перестал чувствовать его вкус. Теперь настало время для типового завтрака, быстрого и скромного. Разбивая яйца над сковородой, я пытался мысленно прикинуть, во сколько сегодня нужно закончить на студии, чтобы успеть зайти в магазин за новыми холстами и красками. По всему выходило, что можно спокойно выйти в шесть вечера, значит, на работе нужно быть не позже одиннадцати. Я взглянул на часы – у меня был еще примерно час до выхода из дома. Отлично, значит успею просмотреть мейлы за последние пару дней, посмотрю что-нибудь не слишком залипательное на ютюбе, даже побреюсь. И да, нужно не забыть зайти на почту, пора бы отправить посылку для Минс – она уже неделю названивает.
Когда чай был заварен, а аккуратно сложенная вдвое яичница заняла свое место на тарелке рядом с двумя тостами, я перенес завтрак на журнальный столик перед диваном, частично заваленный красками, бумагой и различной канцелярией, и с удовольствием плюхнулся на мягкий матрац. В последнее время я стал замечать, что перестаю наслаждаться едой в той же степени, что и раньше, из-за чего порой обжираюсь всяким трэшем – лишь бы напомнить себе, что это не просто питательные вещества, это должно быть приятно. Если меня разнесет, я не смогу себя заставить бегать, ходить в зал или что-то вроде того, так что теперь я периодически ловил себя на том, что стараюсь есть медленнее, не проглатывая жадно каждый кусок. Наверное, с точки зрения здоровья так тоже было более правильно.
Два коротких аниме-обзора спустя с завтраком было покончено, и я с сожалением допил пачку сока. Наверное, он все же слишком холодный, чтобы одного литра хватало хотя бы на день. Быстро пробежав по папке входящих писем, я не нашел там ничего важного или срочного – сплошные рекламные акции букмекерских контор и книжных магазинов, пара ответов на отправленные по работе письма с вложенными концепт-артами, пара подтверждений регистрации на очередном одноразовом сайте. Онлайн-таблица с ежедневником тоже порадовала: холсты, краски, почта – обо всем этом я вспомнил и сам.
