- Дурында ты, Алёна! — говорила средняя сестра Волли. - Счастье свое прозеваешь! А как встретишь, так и слова не свяжешь, опыта у тебя нет!
Накаркала называется. Теперь ни опыт не понадобится, ни речевые навыки. Все решено за меня и точка, как сказал дед. Алёна — это, кстати, мое имя. Я тешила самолюбие слухами, что оно очень древнее и пришло к нам от народов, живших на этой земле до Большой Катастрофы. От них нам еще достались металлические приспособления, над разгадкой функций которых работают все самые крупные Изыскарии Империи. И сколько бы они ни старались, ясности, как запустить сложные механизмы древности, так и не появилось…
А что дед? У деда Гарольда одиннадцать внуков и даже правнуки имеются. Поэтому такое повышенное внимание ко мне настораживало. Конечно, мы все обожали старого весельчака-великана. В нашей семье были не редкость званые обеды с обязательным сбором всех родных (в создании которых принял непосредственное участие дед), позволяющие ощутить, как говорит Гарольд, дух семьи... В этот раз дух попахивал большими неприятностями.
С дедом я виделась не часто, ввиду его ответственной службы и многочисленных потомков, но все наши встречи носили яркий и запоминающийся характер. Человек он, безусловно, обаятельный, всегда жизнерадостный, но строгий, подтянутый, с хорошо уложенными в тугой хвост седыми волосами и так же тщательно накрученными усами.
Вот что нам поведал дед.
Уже как второй лунный месяц у него ноет правая нога и колет левое ребро. Очевидно, не без злого умысла окружающих. Всегда отличаясь отменным здоровьем, к такому нарушению своего самочувствия обычно брутальный дед отнесся с особым трепетом. Опросив всех близких и дальних знакомых на предмет поиска надежной в лечебных делах ведьмы, он самоотверженно отправился в глухой лес, разыскал старуху и позволил ей сотворить с собой всякие бесчинства.
Старая ведьма, конечно, подтвердила (после тщательного осмотра страдающих членов тела деда), что нога болит не просто так, а показывает проблемы по судьбе потомков. И если дед их вовремя не устранит, то рискует огрести еще более неприятные (и даже грандиозно катастрофические!) последствия. Я так и представила, как старуха ощупывает своим костлявым и когтистым пальцем сухую дедовскую конечность, не забывая второй рукой мешать обязательный для ее статуса отвар из мышей и пауков.
Деду же, однако, подобный осмотр понравился, потому-то он резво и с особой тщательностью взялся выполнять все предписания. Началось все с того, что вместе с ведьмой они перебрали всех потомков Гарольда по именам и, упади на меня рой с пчелами, остановились на малопримечательном моем! Я бы предпочла, чтобы в тот момент дед забыл о моем существовании…
- Имя ведет за собой толпу прошлых! - воскликнула чушь старуха и углубилась в изучение моей судьбы. Кому понравится, когда твою судьбу без твоего ведома прощупывают странные личности? Я почувствовала себя кроликом, над которым ставится эксперимент. Покопавшись в своих древних книгах, посыпав порошки (боюсь представить, из чего сделанные) на мое многострадальное имя и потерев заранее заготовленный (для создания особого антуража) гигантский кристалл, ведьма изрекла еще большую ерунду и очевидность, которую и без нее знали мои родители и все наше окружение до последнего колена — мне пора выйти замуж!
Уж года три как пора!
Открыла, что называется, истину. Знаки, которые образовал рассыпанный порошок и коренья, а также загадочные движения раскрученного кристалла, как рассказал дед, показали Старой Кочерге и имя моего, тьфу ты, то есть ее, нет... в общем, избранника сушеных жаб и вяленых пауков! Пауки и червяки, конечно, не назвали его имя сразу, а лишь указали, что человек этот рода знатного, хоть и живущего довольно уединенной, скрытой от светской роскоши, жизнью. Хвала небесам, то есть червякам, выдохнула я, что жених мой не оказался смотрителем коров на местной ферме или воякой, проводящим всю жизнь в походах. Хотя, как сказать… может быть, вскоре мне придется лишь мечтать стать женой фермера. После того, как я увижу собственного жениха воочию…
Слушая дедовскую речь на торжественном обеде, организованном Гарольдом для всей нашей большой семьи по случаю принятия им столь важного решения о моей судьбе (подозреваю, решения о своей ноющей ноге и колющем боке), я то краснела, то бледнела, покрываясь испариной с ног до головы, хваталась за голову и прикрывала лицо руками, пытаясь сползти вниз и потерять сознание. А еще лучше - безвозвратно испариться. Пока толчки сестры под столом не подсказали мне, что надо выпрямиться, улыбнуться и внимать речи глубокоуважаемого предка, ведя себя подобающе обстановке и благородным манерам, привитым нам с младенчества. Ведь теперь вся наша родня активно принимала участие в моей проблеме нерешенного, то есть, благодаря стараниям деда, уже решенного замужества, которое, безусловно, позволит нашему общему роду вести безбедное и счастливое существование. О моем личном счастье задуматься никто не потрудился.
Корешки подсказали ведьме, что искать моего жениха стоит в Северной части Империи, в лесу, спрятанном за Илийской горной грядой. После чего, мой дед, обнадеженный предстоящими успехами в восстановлении функций телесных членов, ринулся в Крупнейшую Архивную Библиотеку, перерыл все своды и переписи и определил возможных кандидатов на мое сердце (и все остальные важные органы моего щуплого тела), списком из более десяти персон. Представляя деда за всей этой бессмысленной деятельностью, я тяжело вздохнула, жалея не столько себя, сколько его. Это ж надо так расстараться ради следующего приема у Кочерги, не иначе как она деда приворотным зельем опоила! И уж после таких трудов мне вряд ли придется рассчитывать на пощаду, с тяжестью осознала я.
На следующем приеме у колдуньи эта парочка выживших из ума стариканов (простите, но в свете всех событий я никак не могу думать о них по-другому), остановила выбор всего на одном претенденте. Опять же, не без помощи крысиных хвостов и рыбьих глаз. О своем избраннике я узнала совсем немного: имя его Ратмир, и возрастом он старше меня («опытный», — прокомментировала младшая сестра Элина, когда мы позже остались наедине), живет в своем поместье в глухой чаще («тараканьей тьме», — перевела моя подруга Джит), малоконтактен и не замечен на светских мероприятиях («зануда? скряга? урод?» — сыпали предположениями девчонки, а я только закатывала глаза и охала), в порочащих связях тоже замечен не был («темная лошадка и что-то скрывает», — был сделан вывод).
После произнесения дедом Гарольдом пламенной речи я заметила, как у отца задергался глаз. Он, бедный, осознавал всю тяжесть моего положения и ответственность, возложенную на него, как на отца невесты, но пойти против деда никак не мог. Авторитет Гарольда в нашей семье был непоколебим. Все дружно выдохнули, надеясь, что дед ограничится мною в качестве семейной жертвы, положенной на алтарь спасения рода…
Старикан проявил невиданную прыть и, несмотря на свою больную ногу, (видать, сильно его припекло), успел смотаться к моему жениху — что значило, без малого, дня три езды галопом — и договориться о нашей свадьбе. Как они смогли урегулировать согласие об этом непотребстве — дед оставил за пределами поведанного нам рассказа, но заключать сделки он умел отменно, иначе не дослужился бы до советника Императора. Подозреваю, что речь шла об очень выгодном торговом соглашении, иначе какой дурак поведется на бред двух престарелых и, не исключено, страдающих головой по причине возраста, людей. Почвы в Северной Империи не такие плодородные, как наши, вот и подсобил дедок какое-нибудь улучшенное снабжение, а может и деньжат подбросил, чтобы провинциальный домоправитель согласился сыграть роль жениха для совершенно неизвестной ему девицы, да и понаделал ей детишек побыстрей на радость родне. Стоп! Эко меня понесло, к такому развитию сюжета я была не готова, увольте. Ноги невольно сжались, будто бы предполагаемые женишок уже стоял рядом, готовый немедленно заняться продолжением рода.
