Наверное, сомнение отразилось на лице Броди, и Карлайзл это заметил.
– Как жаль, что Холлингворт уехал: он всегда находил выход из положения.
Том бросил удивленный взгляд на собеседника.
– Так это уже не в первый раз? Карлайзл нервно дернулся.
– Эмеральда очень доверчива. И ее нужно защищать от проходимцев, которые этой доверчивостью могут воспользоваться.
– Понимаю. – Так и есть, подумал Том.
– Сомневаюсь, Броди. Очень сомневаюсь. – Карлайзл говорил так, словно иметь такую дочь, как Эмеральда, – все равно что взвалить себе на плечи весь земной шар. Может быть, сейчас самое время позволить Эмеральде сделать несколько ошибок? Чем дольше он будет охранять и оберегать ее, тем хуже будет потом. Но Карлайзл и слышать об этом не захочет, да и Том здесь не для того, чтобы давать ему подобные советы. – Я доверяю вам решить эту проблему как можно быстрее и без суеты. Делайте то, что сочтете нужным. Холлингворт…
– Уверен, что мистер Холлингворт будет рад и немедленно вернется из Шотландии, если вы предпочтете поручить ему выполнение этой деликатной миссии, – быстро вставил Броди. Его специализация – крупные фирмы. А помогать клиентам откупаться от неугодных женихов – дело для него незнакомое, и заниматься этим его совсем не тянуло.
Но выхода не было.
– Это займет слишком много времени. Я хочу, чтобы проблема была решена как можно быстрее, прежде чем Эмеральда сделает что-либо, о чем потом будет жалеть. Вы партнер Холлингворта, и вам придется сделать все возможное и невозможное, чтобы помешать моей дочери выйти замуж за этого человека.
Эмеральда Карлайзл кипела праведным гневом. Ей уже почти двадцать три года, черт подери! И она вполне способна сама принимать решения.
Но до сих пор не может угадать, как поведет себя отец и как далеко он может зайти, чтобы добиться своего.
Она схватилась обеими руками за дверную ручку и яростно ее потрясла. Бесполезно – дверь была заперта. Осмотр замочной скважины показал, что ключа в ней нет. Эмеральда яростно пнула дверь, но это не помогло.
Как отец посмел запереть ее в детской, словно какой-нибудь строгий папаша викторианской эпохи?! Выходит, посмел. Неужели думал, что она будет тихо и покорно здесь сидеть? Вряд ли, он отлично знал характер своей дочери, поэтому и заманил ее в детскую на третьем этаже, где окна для безопасности были перегорожены деревянными барьерами.
Заслышав шум подъехавшего автомобиля, Эмеральда бросилась через всю комнату к открытому окну. Перегнувшись через подоконник, она увидела какой-то незнакомый «БМВ». У вышедшего из машины водителя были широкие плечи и темноволосая голова. Похоже, незнакомец был довольно высокого роста, хотя судить об этом сверху довольно сложно. По его дорогому темно-серому костюму Эмеральда заключила, что человек этот принадлежит, скорее всего, к деловому миру отца, а значит, обращаться к нему за помощью бесполезно. Она тихонько вздохнула.
Как замечательно было бы, если бы сейчас появился Кит и спас ее! Он бы въехал во двор на полной скорости на своем стареньком белом пикапе, словно современный сэр Галахад,[1]и высадил парадную дверь. Но Кит – не сэр Галахад. Он и понятия не имеет о том, что произошло. Она не решилась раскрыть ему свой план, потому что это привело бы его в шоковое состояние.
Кит – безнадежный мечтатель… Собрал свои рисунки и уехал на лето во Францию. Сначала это страшно рассердило Эмеральду, но потом она успокоилась: по крайней мере там отец не найдет его. До поры до времени. И все же надо поскорее выбираться отсюда, а не ждать, пока ее хорошо задуманный план провалится.
Она недооценила отца. Ей было известно о слежке, которую он установил за ней, потому она и решилась на такой шаг. Он слишком оберегал ее. И потому, стоило ей только заикнуться, что собирается замуж за Кита, и…
Но вот того, что он вздумает запереть ее здесь, словно героиню какой-нибудь глупой мелодрамы, она не ожидала, иначе ни за что не попалась бы в эту ловушку. Наверное, он спланировал все заранее, после того, как она позвонила и сказала, что им нужно поговорить о чем-то важном.
– У-у! – взвыла Эмеральда, отчаянно тряся деревянный барьер, прикрепленный каким-то заботливым папашей викторианской эпохи к оконной раме, чтобы уберечь маленьких детей от падения. Изо всех сил стукнув кулаком по барьеру, она поморщилась, но тут же забыла о боли: барьер как будто слегка качнулся… Тряхнула его еще раз. Действительно, поддается.
Воспрянув духом, Эмеральда оглядела комнату в поисках какого-нибудь орудия. Не найдя ничего подходящего, она снова принялась трясти барьер, на этот раз значительно сильнее. Он уже едва держался, и Эмеральда, упершись одной ногой в стену, резко и сильно дернула на себя деревянную перегородку. Старая рама треснула, а девушка, не удержавшись, рухнула на пол, крепко сжимая обеими руками побежденный барьер.
Однако радоваться было еще рано: комната находилась на третьем этаже – слишком высоко, чтобы просто спрыгнуть на землю. Между окном темницы и свободой находилось как минимум пятьдесят футов.
Какая досада, что она так разоделась – хотела произвести на отца впечатление серьезной взрослой женщины! В джинсах и кроссовках было бы сподручней спускаться вниз по водосточной трубе, нежели в туфлях на высоких каблуках и в элегантном узком платье, Эмеральда скинула туфли и швырнула их в окно на розовую клумбу. Потом стянула чулки и, поскольку карманов на платье у нее не было, сунула их в бюстгальтер. Обойтись без чулок она не могла: туфли на шпильках на босу ногу в пять минут превратили бы ее ступни в сплошную мозоль, а ей только этого сейчас и не хватало.
Сумочки у нее с собой не было – она оставила ее в кабинете отца. Вот хитрец! Стоило ей только сказать, что собирается выйти замуж за нищего художника, как он попросил ее высказать свое мнение насчет старинных игрушек, которые якобы нашел недавно в старой части дома.
Эмеральда, окончив курс в институте изящных искусств, стала работать на аукционе, где пришла в совершенный восторг от антикварных игрушек. Отец был страшно разгневан, что она – наследница огромного состояния – вообще пошла работать. Он хотел, чтобы его дочь навсегда осталась дома, где он мог бы постоянно следить за ней, пока не найдет подходящего супруга. И вот он наконец признал ее компетентность как эксперта по старинным вещам.
Обычно Эмеральда не была столь легковерной, но, узнав о целом ящике старинных игрушек, без малейших колебаний направилась в детскую. И поняла, что произошло, только когда отец захлопнул за ней дверь и запер на ключ.
«Гордыня всегда предшествует падению», – с досадой подумала Эмеральда. Конечно, никаких игрушек и в помине не было. А если бы и были, отец пригласил бы настоящего эксперта, а не стал бы консультироваться со своей строптивой дочерью.
