Но что-то я отвлекся. Пожалуй, действительно пора ехать. Последний раз сверху взглянул на развалины храма, мысленно прося у него прощения. Неожиданно в голове зашумело, и перед глазами всплыла непонятная картина. Я как будто переместился вниз и теперь, весь в черных, похожих на дым латах, во главе отряда всадников в блестящих серебристых доспехах, с копьями наперевес, сидел на боевом слоне и смотрел на себя же самого, стоящего на бархане. В руках у меня была шкатулка, которую я должен положить к ногам Индры в его храме. Рядом со мной сидела красивая, грустно улыбающаяся молодая женщина.
Но тут подул ветерок, и видение исчезло. А внизу опять лежали просто камни.
Тряхнув головой — вот же привидится такое, наверно все же перегрелся на солнце, — быстро спустился с бархана и пошел не оглядываясь.
Первыми ушли машины разведки и предупреждения. Следующими последовали собственно моя машина и машина охраны. И в конце — арьергард, прикрытие, для отсечения личностей с нездоровым любопытством. Наш путь вел на северо-запад, через четыре границы. Домой.
Предполагалось, что границы мы пройдем как нож сквозь масло. Но сразу почему-то начались неприятности. Через КПП мы старались не проезжать, а ехали пустынными тропами, где встретить человека за день пути — большая удача. Но на удивление три раза попали на маневренные группы. Один раз — милиции, другой раз — пограничников, а третий раз были вообще военные. С первыми все прошло на «ура», с помощью денежных знаков, а вот с пограничниками и военными пришлось решать вопросы. И серьезно решать. Пограничников не остановили даже предъявленные вначале документы местной службы безопасности. Они настойчиво предлагали выйти из машин и предоставить весь груз и личные вещи к осмотру. Пришлось доставать предпоследний козырь — удостоверения службы охраны президента этой страны и срочно включать постановщик помех связи, чтобы они не смогли доложить о нас. Только после этого нас нехотя пропустили.
А вот военные повели себя вообще без церемоний. Авангардная машина была просто остановлена очередью из автомата, выпущенной перед передними колесами, две БМП, появившиеся из-за бархана, недвусмысленно развернули на нас свои тридцатимиллиметровые пушки, а мы внезапно оказались окружены людьми в камуфляже со знаками различия почему-то сопредельной страны. И как мне сразу сообщили по рации из автомобиля охраны, нас даже начали пытаться блокировать в эфире. Подошедший к машине разведки офицер равнодушно отмахнулся от показанных ему через стекло наших документов, просто махнув стволом АКС, мол, все наружу и без глупостей. Пришлось предъявлять последний аргумент, который был заранее готов и распланирован именно для таких случаев. Медленно и как бы нехотя мои люди начали выходить из машин, при этом рассредоточиваясь так, чтобы одновременно держать в поле зрения трех-четырех человек. Я вышел последним, как и предусматривалось планом. Но тут произошло нечто непонятное. Каким-то образом, сразу определив главного, офицер подошел ко мне вплотную и, глядя прямо в глаза, проговорил:
— Давайте сюда шкатулку, и вы свободны. Все остальное меня не интересует.
Дело начало приобретать нешуточный оборот. О том, что я был занят поисками именно артефакта, не знал никто, даже моя команда. Решив поиграть в непонимание, я, изобразив на лице глубокое недоумение, возмущенно произнес:
— Какая шкатулка!? Ты о чем, командир?
На что услышал в ответ безразличное:
— Ну, воля ваша. Взять их!!.
Дальше начало происходить одновременно и запланированное, и нечто странное. Время внезапно для меня остановилось, и я, как в замедленной съемке, увидел Фарида, рвущего на себя автомат офицера, его локоть, медленно движущийся к переносице противника, две дымовые шашки, лениво летящие от машины охраны. И Васю Лупандина по кличке Касатка, стремительно открывающего заднюю дверцу нашего «хаммера» и выхватывающего из тайного отсека в ней РПГ. Потом время рвануло вскачь и оказалось, что все уже закончилось. Машины пехоты, дымя, горели ярким, веселым огнем. Командир остановившей нас группы лежал на песке в луже крови, неестественно вывернув шею, а его люди, обезоруженные и связанные, стояли на коленях, и на них угрюмо смотрели стволы их же автоматов.
Раздельный допрос пленных не прояснил ситуацию. Военные оказались спецназовцами, которых подняли по тревоге. Но командовал ими незнакомый офицер, приехавший из столицы и предъявивший командиру части документы на особые полномочия.
Решив, что лишние грехи на душу ни к чему, пленных я приказал отпустить с оружием, предварительно забрав все патроны и средства связи, но оставив воду. За двое суток они доберутся до ближайшего кишлака, а мы будем уже далеко.
Когда спецназовцы, забрав своего командира, ушли, мы двинулись дальше. Я ехал и озадаченно думал о происшедшем. Странные скачки времени и офицер, знающий о том, о чем никто не должен был знать, вызывали недоумение. Да и сама шкатулка наводила на размышления. Когда я сел в машину, то сумка с ней почему-то оказалась на переднем сидении, хотя я точно помнил, что оставлял ее на заднем. А сам артефакт был ощутимо нагрет.
Остальной путь мы проделали почти без происшествий, если не считать случай, происшедший с арьергардом, когда мы уже вышли на трассу за Азовом. Его догнали бритоголовые качки на своих паркетных джипах и пытались выяснить, зачем ему такая хорошая машина. Земля качкам пухом. Мало ли кто и как пропадает в степи. Такие теперь времена и правила игры. Ну а если ты эти правила изменить не можешь, то остается один выход — играть по ним как можно лучше.
Домой мы приехали под вечер. Дом встретил меня и моих людей привычной тишиной и покоем. Когда-то это была коммунальная квартира в тихом центре Киева, на Андреевском Спуске, но мне удалось выкупить все комнаты, предложив бывшим жильцам достойную замену. Теперь я единственный обладатель целого этажа в этом старом доме, где стены помнят еще музыку рояля Турбиных, а за окном древние каштаны помнят шаги Булгакова. Тихий дворик, огороженный от нескромных взглядов кованой решеткой и засаженный трехметровыми елями по периметру, выходит сразу на склоны Днепра. Здесь всегда тихо и раздумчиво. Сама История неслышными шагами прогуливается по дорожкам и грустно смотрит на парящих в синем небе голубей.
У меня с моими людьми правило — сначала закончить работу и провести ревизию, потом они разъезжаются со своей долей по домам. Так безопаснее и спокойнее. Поэтому мы выгрузили оборудование, оружие, все добытое и занесли в дом. Дав команду размещаться и приводить себя в порядок, я закрылся в своем кабинете, сел в любимое кресло, открыл сумку и достал шкатулку.
Теперь давайте знакомиться. Я «черный» археолог. И папа мой «черный» археолог. И мама моя черн… Э-э… тут я погорячился. Мама моя вполне добропорядочная домохозяйка. А вот дед мой работает библиотекарем-архивариусом. И не надо смеяться над этой «женской» профессией. Архивы и библиотеки — это, знаете ли, знания, информация. А кто владеет информацией, тот владеет… многим владеет, в общем. Архивы с библиотеками — они ведь разными бывают. К некоторым из них очень ограниченный доступ. Но благодаря деду и его связям эти архивы и библиотеки для меня стали открытыми. Чем я и не преминул воспользоваться, скопировав их для себя. На всякий случай. Как я это сделал, лучше не спрашивайте. Главное — сделал, все остальное детали. Если сюда прибавить копии библиотеки Конгресса США и «Ленинку» в электронном виде, которыми я законно горжусь, то багажом знаний о знаниях я обладаю весьма достойным. А знания являются одним из краеугольных камней моей работы. Археология, будь она хоть «белая», хоть «черная», — это в первую очередь знания о том, что и где может лежать. И почему лежит. А копание в земле — только завершающий штрих долгой и кропотливой кабинетной работы.
