— Я не хочу стать причиной разлада в вашей семье. Может быть, лучше снимешь мне что-то в городе? Я не привередлива, однокомнатной квартирки мне хватит, — принялась оправдываться мама.
— У нас с Галей давно уже всё не так, — ответил я, подошёл к бару и плеснул в бокал немного красного вина. — Будешь? — мама кивнула. Я налил её любимое белое, поднёс ей бокал и присел в кресло рядом. — Мне кажется, что у нас с Галей с самого начала всё не так. Она ведёт себя как-то фальшиво, не искренно… Мы с ней когда начали жить вместе, она казалась другой. Ты ведь сама помнишь всё. Мне кажется, что её испортили деньги. Я так жалею, мама, что пошёл на суррогатное материнство. Не хочу, чтобы ребёнок рос без матери, но и с Галей как вести себя я не знаю…
Мне не хотелось, чтобы жена мимолётом услышала мои откровения, поэтому я решил, что про детективов расскажу маме как-нибудь потом. Нам было более чем достаточно потрясений за последние сутки.
Я сделал глоток вина, гоняя креплёный напиток со вкусом сушёной вишни во рту. Достал телефон из кармана пиджака и включил его.
Несколько пропущенных от Ольги заставили меня напрячься. Она находилась на последнем месяце, могла со дня на день родить ведь. Я набрал её номер телефона, но он оказался выключенным. Ещё один звонок был из «Семейное древо». Я посмотрел на часы. Полночь. Никто всё равно не ответил бы. Если только дежурные врачи, но они вроде бы не брали трубку.
— Что ты волнуешься? Может, следует справиться, как она? — спросила мама, кивнув на телефон.
Я бы поехал сейчас к ним с Витей, но — во-первых, выпил немного вина, а во-вторых, в полночь они точно спят.
— Всё нормально, мам. Там в гостевой комнате, где вы с папой отдыхали, всё чистое… Постелишь сама? Я с ног валюсь!
— Постелю! Иди отдыхай. Утро вечера мудренее. Я ещё немного посижу тут и тоже лягу.
Я улыбнулся, поставил пустой бокал на журнальный столик, поцеловал маму, проходя мимо неё, и поспешил в спальню. Вот только приблизившись к двери, остановился и задумался. Не было желания ложиться рядом с женой. Но и спать в кабинете я не хотел. Я имел на спальню куда больше прав, чем она. Поэтому вошёл, скинул с себя верхнюю одежду, впервые небрежно разбросав её по полу, и лёг.
— Почему ты не предупредил меня, что привезёшь свою маму? — спросила Галя, отложив в сторону журнал, который до этого листала.
— А я должен спрашивать, можно ли привезти маму в мой дом? — задал я встречный вопрос, прекрасно осознавая, что сейчас мы можем добраться до той самой точки, откуда уже нельзя будет вернуться.
— Должен! Потому что мы семья, если ты ещё не забыл! Скажи спасибо, что я до сих пор терплю твои измены! Другая уже давно подала бы на развод, а я терплю и прощаю! — всхлипнула Галя.
Её слёзы уже не действовали на меня, скорее наоборот, — раздражали. Как и претензии об изменах, которых не было никогда… Пусть и очень хотелось после встречи с Олей.
— Измены? Ты сейчас в своём уме? Когда это я тебе изменял? М? — повысил я голос.
— Думаешь, я не догадывалась? Я пару раз приходила к тебе на работу, а тебя там не было, а потом ты говорил, что задержался на какой-то планёрке… — Галя скрестила руки на груди.
На секунду мне стало её жаль. Внутри проснулись чувства к той Гале, которую я полюбил. И я почти представил, что именно она пережила, думая, будто бы у меня есть другая. Ведь фактически так и было. Я проводил это время с Олей.
— А ты не думала, что планёрки и встречи могут проводиться в других местах?! — спросил я, стараясь оправдаться.
— Значит, ты мне не изменял? — тут же перебила Галя.
— Я тебе не изменял. А ты мне?
Я думал, что встречный вопрос застанет Галю врасплох, но она широко распахнула глаза и помотала головой.
— Когда мне тебе изменять? У меня же такой плотный график… Ох… Давай ложиться спать. Завтра непростой день. Мне надо будет выглядеть на все сто.
Я не стал спорить и отключил свет над своей половиной кровати. Пелена сна сразу же заволокла, убаюкивая, словно материнские руки. Мне даже не захотелось спросить, что за важный день завтра предстоит Гале.
Разбудил меня будильник. Я попытался отключить его и уснуть дальше, но потом вспомнил об Оле и решил ехать на работу к обеду, а сначала проверить, всё ли у неё в порядке.
На кухне стоял волшебный запах оладий. Впервые за долгое время настроение с утра внезапно подскочило до уровня «счастлив». Домработница сидела за одним столом с мамой, и они что-то обсуждали.
— Максим Викторович, простите меня за такую вольность! — подскочила она с места, едва увидела меня.
— Всё в порядке! Вы кушайте, пожалуйста…
Мне не понравилась реакция женщины. Возможно, Галя представила меня тираном в её глазах и запугала так, что бедняга чуть не поперхнулась своим недопитым чаем и вспыхнула от смущения, хоть и была одного возраста с мамой.
— Я тут похозяйничала с утра, — улыбнулась мама. — Попьёшь чайку?
— Я бы попил, но есть одно неотложное дело… — развёл я руками. — Оставьте мне пару штучек на ужин, — кивнул я на оладьи.
— Какое такое дело? — спросила мама.
— Оля! — прошептал я одними губами и, поймав мамину улыбку, поспешил к машине, думая, куда так рано уехала Галя.
Глава 2. Обухом по голове
Вторая попытка пробуждения принесла столько душевной боли, что мне хотелось раствориться, исчезнуть в небытие, но я нужна была сыну. Витя ждал меня дома.
Я присела, чувствуя, боль внизу живота и пустоту. Боль разливающуюся горечью в душе. Я зажмурилась и постаралась выровнять дыхание. Хотелось рыдать, но нельзя было… Груди горели, скорее всего, из-за того, что были наполнены молоком. Вот только физическая боль — это ничто по сравнению с душевной, с той, что уничтожала меня изнутри, превращая в пустышку.
— Доброе утро! — заглянула в палату девушка лет двадцати пяти.
— Где мой ребёнок? — спросила я, понимая, что она, скорее всего, не ответит.
— Ну… Я думала, что мы начнём с разговора о вашем самочувствии, но если вы хотите сразу же перейти к беседе о ребёнке…
Она взяла стул, поставила его рядом с кроватью и присела. Девушка открыла папку, которую держала в руках и достала ручку.
— Ольга, начнём с того, что вы с самого начала знали, что это не ваш ребёнок. Вы ему не биологическая мать.
Она говорила размеренным голосом, пытаясь убедить меня в своей правоте. Вот только я без её слов всё это знала… Это не мой ребёнок, но не могла я не попрощаться с ним… или с ней… Я даже не узнала дочь это или сын… И не сказала малышу, что всегда буду помнить и любить его, пусть я и не биологическая мать.
Пустота начала пожирать изнутри. Я прислонилась спиной к стене, чувствуя, как через тонкую ткань сорочки холод пробирается к телу и пощипывает его.
