— Ну? Почему не переехала?
Сашка выпил, не стукнувшись со мной, грохнул об стол рюмкой.
— Понимаешь, Паш… тут такое дело, — Сашка почему-то мялся, что было на него вовсе не похоже. — Хотя, что там говорить… Где моя мобила?
Я покрутил головой, обнаружил искомый предмет на микроволновке, встал, подал «раненому» товарищу. Он посмотрел на экран, и задумчиво протянул:
— Та-ак, сейчас выдвигаемся в спальню, занимаем позицию у окна.
— Зачем?
— Покажу тебе причину, по которой моя мамаша осталась у себя. Не разрешил я ей. У нас еще есть минут пять-десять, но учитывая скорость моего передвижения…
Доковыляв к окну в спальне, мы заняли позиции по обе стороны от окна, чуть отодвинув штору к центру. С высоты третьего этажа хорошо просматривался весь двор, а также вход в подъезд и обе лавки по сторонам от него, занятые по случаю вечера местными блюстительницами порядка и морали. Оглядев обычную вечернюю жизнь любого городского двора, с малышней на площадке, с мамашами, катающими коляски, с людьми, возвращающимися с работы, идущими за покупками, выносящими мусор, я обратил внимание на паренька, крутящегося возле моей тачки и уже потянулся к ручке, чтобы открыть окно и покричать малолетнему хулигану, чтобы свалил подальше, но Сашка ухватил меня за руку и бесцеремонно толкнул в плечо.
— Ты что? Увидит же!
— Кто? Этот козел? Так я и хочу, чтобы увидел! Кто его знает, что у них, у малолеток, на уме — еще начертит что-нибудь гвоздем!
Сашка непонимающе взглянул на меня и тут же снова всмотрелся куда-то в сторону стоянки. Я проследил за его взглядом.
Совершенно точно это была та же самая женщина, которая вчера орала на паренька со скейтом. Интересная… такую не узнать сложно. Она выгружалась из машины. Не выгружала покупки, например, а именно выгружалась. Пакеты, детский самокат, мягкие игрушки, сумочки, коробка с дрелью (!), маленькая девочка, пожилая женщина в платочке, вчерашний пацан с неизменным скейтом. Я с удивлением посмотрел на Сашку:
— Сашка! Ты че, дурак что ли? Это же головная боль, а не баба!
Он, не отрываясь смотрел все туда же, при этом скорчив презрительно-пьяную гримасу.
— Дурак ты, Пашка! И баб у тебя много, а все равно разбираться в них не научился! Это — женщина, а не баба! Понял? Еще раз так о ней скажешь… И ты мне больше не друг!
— Ого как!
Я еще раз всмотрелся в балаган на стоянке. Ну, стоило признать — симпатичная она. Но это я еще вчера отметил. В меру стройная. Не худая, чтобы кости выпирали, но и не толстая, чтобы жир с боков свисал. Фигуристая такая… В нужных местах. Грудь имеется, что для меня — несомненное достоинство. Я покосился на друга. И не стал озвучивать свои мысли — понял, что реакция может быть неадекватной. Волосы светлые, слегка завивающиеся, ниже плеч. Красивые такие, густые волосы, словно золото блестящие в лучах заходящего летнего солнца. Стоп! Это я че, с третьего этажа такое разглядел? Привиделось, не иначе! Ну, симпатичная баба, но ведь у нее дети! Бабка эта еще! Может, и муж имеется? Снова покосился на Сашку. Он будто мысли прочитал:
— Нет. Мужа у нее нет. Погиб пять лет назад, когда Полинка только родилась. Эмма… она на двух работах, прикинь? Сама детей содержит. Еще свекровь на ней… бывшая, — он помолчал немного и продолжил — Она настоящая, понимаешь? Вот говоришь с ней, а она слушает. И смотрит… так, будто ты один на земле.
— Послушная и глупенькая?
Вот зря я это сказал. Видимо, настолько высоко ценил мой друг прелести своей соседки, что побелел весь, лицом стал под цвет своего гипса.
— Пойди лучше помоги ей! Я бы сам… если бы не нога, блядь!
Я еще раз взглянул в окно — помочь? Сумки что ли в квартиру занести? Ну блин! Но Рожков взглянул с такой яростью, что, тяжело вздохнув, я все-таки потопал вниз с четвертого этажа.
3. Эмма
На это занятие я его не ждала. Редко во второй раз ко мне приходят те дети, у которых в первый не получилось. У Андрюши не получилось. И в этом не было его вины. Просто Андрюша не говорил. Вера Семеновна предупредила меня, что мальчик получил серьезную психологическую травму, поэтому не разговаривает. А в детском доме как? Не можешь дать отпор, словами ли, руками ли, зубами, в конце концов, будешь огребать каждый раз.
Наш городской детский дом несколько лет назад вряд ли чем-то отличался от всех остальных в стране. Но потом сюда пришла новая заведующая, которая придумала и начала внедрять особую образовательную программу. Суть ее состоит в том, чтобы не просто довести детей до определенного возраста и выпихнуть потом в 18 лет во взрослую жизнь, а адаптировать их, научить тому элементарному, что домашние дети впитывают с рождения — необходимости учиться и получить профессию, заботиться о близких (и правда, как будут заботиться о близких эти бедные волчата, если у них просто не о ком!), готовить пищу, делать покупки, платить по счетам, экономить, оформлять документы и многое-многое другое.
Светлана Сергеевна Назарчук была, на мой взгляд, умницей. Да, воспитатели многое дать этим детям не могли — любовь, например, семейное тепло, да даже ласку, порой, на всех не разделишь, но хотели, очень и искренне хотели, чтобы потом, во взрослой жизни, было их воспитанникам немного полегче. Чтобы была она потом, эта взрослая нормальная жизнь.
Назарчук организовала целую команду из единомышленников, своих друзей, в большинстве своем педагогов, которые за мизерную плату проводили с воспитанниками особые занятия. Опытом заинтересовались в Роно, потом в областном Отделе опеки и попечительства, в облоно, еще где-то, и даже стали помогать!
В рамках этой программы в детском доме № 6 города Нижнего Новгорода и появилась два года назад я. Наш классический университет взял шефство над этим учреждением. Преподаватели проводили специализированный курс коротких занятий с целью выявить способности у детей к различным видам деятельности — к музыке, к рисованию, лепке, конструированию, математике и т. д. Отбирали талантливых, имеющих склонности (что удивительно, таких было немало, даже среди явно не самых развитых деток), давали рекомендации для поступления в детские школы искусств, на всевозможные кружки и секции, чтобы потом, когда ребенок вырастет, дать ему возможность учиться в нашем ВУЗе. Поначалу казалось, что эта задумка — ерунда, ничего не выйдет, не получится. Да ведь и правда, что может получиться, если нет у этих детей направляющей руки матери, если некому поддержать, помочь, наставить на путь истинный. Да и в большинстве своем гены у них — мягко говоря не очень. Родители-то кто? У многих — наркоманы, алкоголики… Большинство из ребят имеют особенности развития, всевозможные заболевания.
Но в начале этого лета первые дети из учившихся по программе Светланы Назарчук (прошедшие неполный курс, но все же) вышли из детского дома…
Можно сказать в течение месяца город ждал, затаив дыхание, получится у них устроиться или нет. Наверное, сама Светлана Сергеевна ждала больше всех. И если даже я не могла спать ночами, то она, на которой лежала ответственность, с которой был спрос, не то что спать, даже есть, скорее всего, не могла — похудела сильно! К концу июля оказалось, что из восемнадцати выпускников восемь поступили в наш университет! Восемь! В университет! Это были совершенно нереальные цифры для детского дома! В Вузы из него поступали единицы за все время существования! А тут! А одна девочка даже поступил в другой институт, который так, как наш, скидку на поступление не давал!
