Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Еще в тот первый день, едва взглянув на царицу Мэру, я поняла, что противостояние неизбежно. И оно вылилось в настоящую войну. К восемнадцати годам я уже была ветераном затяжных и тяжелых кампаний. Минес, казалось, совершенно не ощущал напряженности, но я давно подметила, что мужчины на удивление слепы к женской агрессии. Они – воины, в шлемах и доспехах, сражаются копьями и мечами; и им неведомы наши битвы. Или они предпочитают не замечать их. Быть может, они позабудут душевный покой, если осознают, что мы – не те кроткие создания, каковыми нас привыкли считать?
Все изменилось бы, если б я только родила – сына, конечно же. Но за первый год я так и не ослабила пояса, и в конце концов Мэра, отчаявшись дождаться наследника, стала показывать на мои узкие бедра и открыто насмехаться. Уж не знаю, чем бы все закончилось, если б не эта болезнь. Возможно, она выбрала бы наложницу из какой-нибудь правящей семьи. И эта женщина, не будучи даже законной супругой, стала бы царицей во всем, за исключением титула. Но в конечном итоге живот начал расти у самой Мэры. Она была еще достаточно молода, чтобы породить повод для сплетен. От кого он? Этот вопрос занимал всех. Ведь она покидала дворец лишь ради того, чтобы вознести молитвы у гробницы мужа! Но потом у нее пожелтела кожа, она стала терять в весе и почти не выходила из своих покоев. Без ее участия переговоры о шестнадцатилетней наложнице зашли в тупик и оказались забыты. Я увидела в этом свой шанс и ухватилась за него. Вскоре все придворные, преданные Мэре, склонились передо мной. И дела во дворце шли ничуть не хуже, чем при ней. Во всяком случае, более упорядоченно…
Я так и стояла там, вспоминая все это, представляла себе зал, обычно полный шума: голоса, звон посуды, топот ног. Сейчас же он простирался вокруг меня, глухой как гробница. Конечно, от крепостных стен по-прежнему долетал грохот битвы, но этот шум походил скорее на жужжание редких пчел теплым вечером и лишь усиливал тишину.
Мне хотелось остаться в этом зале, а еще лучше – пройти во внутренний двор и сесть под любимым деревом. Но я понимала, что Рица будет тревожиться, и потому медленно поднялась по ступеням и прошла по главному коридору к покоям Мэры. Я приоткрыла дверь, послышался скрип. Комната была погружена в полумрак. Мэра наглухо завесила окна: возможно, свет резал ей глаза, а может, она хотела скрыть свою наружность от глаз, я не знаю. Прежде она была очень красивой – и еще пару недель назад я заметила, что превосходное бронзовое зеркало, составлявшее часть ее приданого, пропало из виду.
Мэра шевельнулась в постели и повернула ко мне свое бледное лицо.
– Кто там?
– Брисеида.
Лицо мгновенно отвернулось. Не это имя она надеялась услышать. Теперь Мэра прониклась любовью к Исмене, которая, возможно, носила ребенка от Минеса. Может, так оно и было. Впрочем, при той жизни, какую ведут рабы, зачастую сложно определить, кто настоящий отец. Но в последние месяцы отчаяния этот ребенок вселял в Мэру надежду. Да, Исмена была рабыней, но рабам можно даровать свободу, и если б у нее родился мальчик…
Я шагнула в комнату.
– У тебя есть все что нужно?
– Да. – Она ответила без раздумий, лишь бы я поскорее удалилась.
– Достаточно питья?
Мэра бросила взгляд на небольшой стол. Я обошла кровать и взяла кувшин, почти полный. Налила ей большую чашу, после чего направилась с кувшином к большому сосуду в дальнем углу. Теплая, стоялая вода с пленкой пыли на поверхности. Я погрузила кувшин в сосуд и вернулась к кровати. Четыре узкие полоски света пересекали пурпурный ковер у меня под ногами, довольно яркие, чтобы резало глаза. Но над постелью нависала густая тень.
Мэра с трудом приподнялась, и я поднесла чашу к ее губам. Она стала жадно пить, и горло ее вздрагивало при каждом глотке. В какой-то момент она откинула голову, и я попыталась забрать чашу, но услышала слабый протестующий стон. Когда Мэра наконец-то напилась, она изящно вытерла губы уголком вуали. Я чувствовала, что рассердила ее, потому что увидела, насколько же она беспомощна.
Я стала поправлять подушки под ее головой. Когда Мэра наклонялась вперед, позвоночник прямо-таки просвечивал сквозь восковую кожу; казалось, можно вынуть из нее хребет, как из вареной рыбины. Я осторожно уложила Мэру на подушки, и она удовлетворенно вздохнула. Пока я расправляла простыни, каждая складка источала запах старости и болезни. И, как мне показалось, запах мочи. Я рассердилась. Меня переполняла ненависть к этой женщине, и не без причины. Я вошла в ее дом четырнадцатилетней девочкой, лишенной материнских наставлений. Она могла принять меня с теплом, но не приняла. Могла помочь мне освоиться, но не стала этого делать. Я не имела причин любить ее, но в тот миг меня злило, что, превращаясь в ссохшийся, морщинистый мешок с костями, Мэра лишала меня повода для ненависти. Да, я победила, но это была пустая победа – и не только потому, что Ахилл громил ворота Лирнесса.
– Хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня. – Ее голос звучал высоко, ясно и холодно. – Видишь тот сундук?
Я видела его очертания. Продолговатый дубовый короб грузной тенью занимал дальний угол комнаты.
– Ты должна достать кое-что.
Я подняла крышку и почувствовала затхлый запах перьев и лежалых трав.
– Что же я должна найти?
– Нож. Нет, он не наверху, поглубже… Видишь его?
Я обернулась. Мэра устремила на меня твердый, немигающий взгляд.
Нож лежал среди белья, между третьим и четвертым пластами. Я вынула его из ножен, и острое лезвие блеснуло в моей руке. Я ожидала увидеть небольшой, богато украшенный клинок, какими вельможные женщины обычно нарезают себе мясо. Но это оказался скорее церемониальный кинжал – принадлежавший, вероятно, супругу Мэры. Я вернулась к постели и вложила его Мэре в ладонь. Она взглянула на клинок, провела рукой по инкрустированной камнями рукояти. Я задумалась на мгновение, как бы отреагировала, если б она вдруг попросила убить ее. Но нет, Мэра лишь вздохнула и положила нож рядом с собой. Затем устроилась поудобнее на подушках и спросила:
– Ты что-нибудь слышала? Знаешь, что там сейчас происходит?
– Нет. Знаю только, что они у самых ворот.
Жалко было смотреть на нее, старую женщину – а болезнь превратила ее в старуху, – в страхе ожидавшую вести о гибели ее сына.
– Если я что-то услышу, то обязательно дам знать…
Она кивнула, отпуская меня. В дверях я помедлила и оглянулась, но Мэра уже отвернулась.
2
Когда я вернулась, Рица купала больного ребенка. Чтобы добраться до нее, мне пришлось перешагнуть несколько спящих женщин.
Она заметила мою тень и обернулась.
– Как она?
– Плохо. Ей недолго осталось.
– Может, оно и к лучшему…
Рица смотрела на меня пытливым взглядом. Наша с Мэрой вражда была общеизвестна. Я сказала, словно в оправдание:
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
