Ознакомительная версия. Доступно 90 страниц из 448
Эволюция политических структур Белого движения в конце 1919 – начале 1920 г. сопровождалась также переменами и в разрешении основных вопросов аграрно-крестьянской, национальной, внешней политики. Это выразилось, в частности, в отказе от принципа «непредрешения» основных политических вопросов до «окончательной победы над большевизмом и созыва Национального Учредительного Собрания». Осознание невозможности скорых военных побед белых армий, важности расширения «базы поддержки» Белого движения составило основу т. н. «нового курса» в деятельности белых правительств, образовавшихся в 1920–1922 гг.
Тем не менее принципиальные положения политических программ не менялись. Не подвергалась сомнению необходимость продолжения вооруженной борьбы с советской властью, однако тактика противоборства становилась иной. Потеря территории, ограниченность военных и людских ресурсов для продолжения борьбы изменили подход к проблемам формирования власти. Для белых правительств, оказавшихся на «окраинах» бывшей Империи, гораздо актуальнее становились проблемы «выживания», а не ожидания скорой победы. Этот последний этап государственного строительства в Белом движении (1920–1922 гг.) – предмет отдельного рассмотрения, но истоки его заключались в переходном периоде – времени, связанном с повсеместными военными поражениями и отступлением белых армий конца 1919 – начала 1920 г. Ранее всего перемены начались в Сибири.
Глава 2
Эволюция политического курса и идеологических установок Российского правительства в сентябре – октябре 1919 г. Проекты создания представительной власти, Земского Собора в планах оппозиции.
Последний номер «Правительственного Вестника», вышедший в Омске накануне его оставления белыми армиями (№ 278 от 9 ноября 1919 г.)., был почти полностью посвящен Государственному Земскому Совещанию (далее ГЗС), «Положение» о созыве которого публиковалось на страницах газеты. Для Сибири подобное внимание к созданию такого суррогата представительной модели управления было вполне объяснимо. Еще с весны 1919 г. в различных политических группах говорилось о важности «представительной демократии». Но помимо ГЗС в белой Сибири в качестве основы «демократизации» были признаны структуры земско-городского самоуправления, несмотря на сравнительную «молодость» существования сибирского земства, введенного в 1917 г.
Некоторыми проектами предусматривалось утверждение статуса «Всесибирского Земского Союза». Обсуждение проектов установления «Земсоюза» проходило на заседании Совета министров еще 24 июня 1919 г. и приняло характер столкновения позиций Министерства внутренних дел (проект В. Н. Пепеляева) и Министерства юстиции (проект Тельберга, поддержанный другими министрами и премьером Вологодским). Министр юстиции Г. Тельберг и его сторонники полагали необходимым «предоставить городам и земствам право заключать союзы для объединения и согласования их деятельности по разработке и осуществлению мероприятий, направленных к улучшению и развитию земского и городского дела, в пределах законного круга действий земских и городских учреждений». Проект же МВД сводился исключительно к «разрешению союзов целевых, то есть союзов для достижения определенных целей, например, страхования, борьбы с эпидемиями, обслуживания продовольствием и т. п.». Дискуссия отражала важный вопрос о «взаимном доверии власти и общества». В выступлениях Пепеляева и особенно министра земледелия Н. И. Петрова подчеркивался приоритет правительственных полномочий перед общественными структурами: «переживаемый момент требует особой твердости власти, надо все взять в свои руки, раз мы видим, что такие земства, как Пермское, Приморское… задались целью бороться с правительством. Им надо сказать: «Руки прочь, мы и без вас справимся с возрождением России». В этом отражались ставшие уже традиционными для политической системы опасения «вмешательства земства в политику в ущерб деловой работе». Их оппоненты, особенно премьер П. В. Вологодский и управляющий делами Г. К. Гинс, говорили о важности сотрудничества власти и «общественности», отмечали, что «без содружества с обществом ничего не сделать», и если МВД «не сумело создать власти на местах», то «эта задача под силу только местным людям». Подчеркивалась важность легализации земско-городских союзов для преодоления их оппозиции по отношению к правительству и для прочности создаваемой управленческой модели белой Сибири[3].
Показательно, что и со стороны земских деятелей в тот момент замечалось стремление к сотрудничеству с властью. Так, в записке заместителя Председателя Главного Комитета В. Сидорова, поданной в Совмин незадолго до обсуждения вопроса о Сибземгоре, не только отмечалась несостоятельность утверждений МВД о невозможности создания земских и городских объединений, но и признавалась их незаменимость, поскольку «при совершенной невозможности для центральной государственной власти, всецело занятой ныне воссозданием в стране основ государственности и восстановлением разрушенного государственного аппарата, существенно прийти на помощь самоуправлениям…, единственным выходом для них является самопомощь путем объединения в один тесный и сплоченный союз». Результатом заседания Совета министров стала легализация права земств на создание широких объединений, по сути, легализация Всесибирского союза земств и городов, организации – оппонента Временного Сибирского Правительства во время его конфликта с Областной думой в сентябре – октябре 1918 г. Одним из вариантов развития молодого сибирского земско-городского самоуправления представлялось объединение Сибземгора с Далькрайземгором – организацией, представлявшей интересы Дальневосточного самоуправления. Объединение предполагалось в форме «договора товарищества». В докладе, представленном по этому поводу, говорилось, что даже в период советской власти организации удавалось, несмотря на упразднение земского и городского самоуправлений, «сохранить деловой аппарат и значительное имущество», которое можно было бы направить на снабжение населения Сибири. Однако прочного союза «власти и общества» не получалось, заручиться поддержкой земства не удалось. Через полгода, в наиболее тяжелый момент крушения Восточного фронта зимой 1919/20 г., Сибземгор снова выступил против правительства[4].
Другой проект создания полномочного представительного органа власти выдвигался бывшим председателем Сибирской Областной Думы Якушевым, не принимавшим активного участия в политической работе, но сотрудничавшим с оппозицией. В августе – сентябре 1919 г. он встречался с «опальным» генералом Р. Гайдой, отправленным Колчаком «в отпуск» с поста командующего Сибирской армией. Якушев обосновал идею созыва Земского Собора – структуры, призванной стать независимой от правительства основой создания «новой демократической власти», опирающейся на «поддержку народа». Идея Земского Собора как объединения структур местного (земско-городского прежде всего) самоуправления озвучивалась еще с ноября 1917 г. (Земский Собор, созванный при Петроградской городской думе городским головой Шрейдером). В Сибири начиная с осени 1919 г. она будет постоянно возникать в проектах преобразований управленческих моделей антибольшевистской власти, воплотившись в белом Приморье летом 1922 г. Например, при обсуждении проекта созыва ГЗС председателем Акмолинского областного земства П. Паруниным утверждалось, что земские политики стремятся к «созыву представительного органа с полномочиями полного парламента», хотя «временно можно удовлетвориться и «Земским Собором, с представительством главным образом крестьянства». Так сложилось, что осенью 1919 г. идея Земского Собора, полноценного представительного органа, была одобрительно воспринята оппозицией, недовольной принципами «единоличной диктатуры», осуществлявшейся Российским правительством.
Ознакомительная версия. Доступно 90 страниц из 448
