Так что наш губернатор хоть и кричит в голос, как ему тут все обрыдло, осточертело и гребись оно все асфальтоукладчиком, никуда со своего насиженного места дергаться не спешит. Конечно! Кто же станет добровольно лишать себя, драгоценного, стабильного источника приличного дохода? А доход это ушлое насекомое способно извлечь — и извлекает! — из чего угодно, даже из вакуума. С женой только ему не повезло капитально, но это уж закон равновесия в действии. Не может быть такого, чтобы вот прямо по всем плоскостям было хорошо! Обязательно должна быть хоть какая-то, но гадость, отравляющая жизнь.
Но наоборот этот закон не действует совсем. Если в твоей жизни полно токсичной гадости, то никакого просвета не будет, даже не сомневайся. Но это я отвлеклась.
Мы с профессором врылись в раскоп основательно, но целых черепов больше не попадалось, все как назло оказывались продырявленными. Азарт, впрочем, орал нам в мозг, что еще немного, еще чуть-чуть, еще один цикл, и — точно найдем, точно-точно, непременно, вон торчит, вот это, наверное, он! Что мы непременно нашли бы, так это четверо суток в засыпанном бурей вездеходе, пока спасатели не раскопали бы. Или те же четверо суток, но уже без вездехода, в костюмах индивидуальной защиты, рассчитанных на десятидневную автономную работу, опять же, пока нас не раскопали бы спасатели. Но добрый ангел в лице лантарга Поункеваля не позволил нам это сделать.
Он тут у нас начальник планетарной службы безопасности, но, как я подозреваю, ему на своей должности скучно, ведь транзитников-туристов у нас на планете мало, с черных гробокопателей наш деляга-губернатор дерет мзду, закрывая глаза на их деятельность, а они за это не буянят и сильно не наглеют. Прочий же народ законопослушен до одури. Поэтому лантарг не гнушается лично помогать службе спасения и климат-контролю. В последнее время взялся вот опекать нас. Не скажу, что это плохо. Сегодня, к примеру, вышло хорошо.
Но я бы предпочла этого мужика вообще не видеть. Ни сейчас, ни завтра, никогда в жизни. Он неплохой, он очень даже хороший, но… черт… глаза бы мои его не видели! Есть причина, потом расскажу.
Как он орал, затолкав нас в свою «буруху»*! Как орал! Песня. Сколько слов чудесных. Я хотела тихонько записать бесплатное выступление, чтобы насладиться на досуге, заодно провести лингвистический анализ словесных конструкций, но, охлопав себя по всем карманам, покрылась ледяным потом. Терминал-то — тю-тю. В контейнер с целым черепом вцепилась мертвой хваткой, а терминал посеяла. А там же и электронный ключ от коттеджа, и идентификатор личности, и вход в облако личных счетов и медицинская страховка… Да черт, меня даже под городской купол без айди не пустят!
_________________
* «буруха» — бронированный военный вездеход-летатель класса «земля-атмосфера», название образовано от поэтического «буроусаваль» ака «демон, пожирающий пустыню». Слово, равно как и машина, принадлежат расе лантарга Поункеваля.
На космодром, встречать Таську, нечего и мечтать, пока терминал не восстановишь… а ведь Таськин рейс приземлится часов через шесть-семь!
Эля, ты попала.
Пес с ним, с лантаргом, пусть орет, сколько хочет, хоть пополам пусть порвется от злости, но что я опоздаю встретить Кудрявцеву… Похороны заказать заранее — не вариант, без документов-то.
«Буруха» вырвалась из пылевого бедлама на чистый простор и прибавила скорости. Я оглянулась и поежилась — сзади катилась темная, клубящаяся, волна, щетинясь сухими молниями. Четыре дня там торчать… да-а…
Лантарг перевел управление на автопилот и, обернувшись, спросил ласково:
— А что вы здесь делаете, доктор Разина? — с его акцентом получилось Разинав, но я не стала придираться.
— Не знаю, — ответила я, похлопав глазами. — Кто-то вот взял за ворот своими клещами и грубо затащил.
Доложили ему уже по связи, ясное дело. Про сигнал моего терминала, который отчаянно вопил спасателям из самого центра бури.
— То есть, я еще виноват остался! — восхитился Поункеваль и добавил очередное черное слово.
— Доктор Элинипи, — укоризненно сказал профессор Сатув. — Вы опять!
— Я — вот, — я гордо показала начальству контейнер, сквозь прозрачные стенки которого светился нежной зеленью бездырчатый череп нивикийца.
— О! — впечатлился гентбарец. — О-о! Мои вам благодарности, доктор Элинипи! Несомненно, наука перед вами в необъятном долгу!
— Тьфу, дарговы падальщики! — плюнул лантарг в сердцах, отвернулся и до самого города не произнес ни слова.
Обиделся. Падальщиками он нас называет лишь в крайней степени раздражения. И вообще говоря, не нас, официальную науку, а черных копателей. Но тут, видно, душа не вынесла. Я еще раз оглянулась на бурю, потерявшую нас уже окончательно, снова поежилась. Как-то поблагодарить лантарга все же надо было. Я не сделала этого сразу, а теперь нехорошо получится. Не по-человечески.
Профессор Сатув вышел на въезде в город, прихватив с собой драгоценный контейнер, а я поехала в кровавые застенки Службы Планетарной Безопасности. Я там, по правде говоря, ни разу еще не была, и мне было немного страшненько. Ну, Служба Безопасности же! Там сидят нехорошие личности без моральных принципов и зверски пытают всех несчастных, угодивших в их стальные лапы (жвалы, когти, зубы, хвосты — нужное подчеркнуть!)
Но в застенках оказалось неожиданно уютно. Несколько двухэтажных мирных домиков, потрясающей красоты клумбы во дворах, фитолампы, некоторые клумбы накрывали их собственные, отдельные купола. Под куполом заботливо поддерживался микроклимат, максимально подходящий растениям. И все же это была служебная территория: на входе вместе с боевым роботом дежурил заросший дурными мускулами парень. Вооруженный до зубов и до мозга зубов, как выразился бы профессор Сатув.
А вы не знали, что у гентбарцев в зубах есть мозги? Хих. Мозг там, конечно же, — костный, то есть, не в привычном нам понимании костный… гентбарский зубовный… От чего идиоматическое выражение «вместе с зубами выпали мозги» в значении «поразила старческая деменция» имеет под собой вполне себе жизненные реалии. Тьфу, о чем я думаю!
Лантарг подчиненных подобрал из своих же, гентбарцев и людей я не увидела, ну, или они были заняты и на глаза мне не попались. Вообще, ребята примечательные. Рост — два метра с копейками, черная униформа и волосы розовые. Стягивают на затылке ленточкой эти свои хвосты длиной почти до задницы, а волосы у них — в мелкую кудряшку всех оттенков розового. Есть такие, что розовый у них почти черный, но встречаются и, так сказать, блондины, где розового — будто в стакан с водой немного краски капнули… Выглядит смешно, розовый и черный, только смеяться не хочется. Народ суровый, шуток не понимает, а кулаки у них что надо.
— Со мной, — бросил лантарг охране, и меня пропустили без звука, без идентификатора и даже без скана сетчатки.
В кабинете у Поункеваля — неожиданно мило. Деревянная, словно бы воздушная, мебель — огромный стол со встроенным многофункциональным терминалом, кресла, диванчик на трогательно изогнутых, низких ножках. С подушками. Вдоль одной из стен — большой, да нет, громадный, аквариум, а в нем…
