— Черт побери. Дик, давление опять падает, —прозвучало где-то у нее над головой, и Габриэла поняла, что попала в ад. Но ееэто почему-то не пугало. Жизнь была много, много страшнее.
— Сделай же что-нибудь, — сказал другой оченьсердитый голос. — Мы теряем ее.
Габриэла подумала, должно быть, это главный черт, он тожесердится на нее. Значит, такая уж у нее судьба, что никто — даже черти в аду —не могут относиться к ней нормально. Значит, она действительно непослушная,мерзкая девчонка — настоящее чудовище, от которого с ужасом и отвращениемотворачиваются даже служители преисподней. Несомненно, она совершила что-тоочень страшное.
Она закрыла глаза и снова услышала знакомый вой. На этот разГабриэла вспомнила, что так стонет и свистит сирена санитарной машины. Значит,решила она, произошел несчастный случай, и кого-то сильно поранило. Какую-тоженщину, поняла Габриэла, когда в скрежещущий вой сирен вплелся отчаянный,исполненный муки женский вопль. Сразу появились новые фигуры в белом и голубом;они были повсюду, и Габриэла подумала, что, может быть, они хотят ей помочь.Руки и ноги были невероятно тяжелыми, она не могла даже прогнать демонов боли,которые, рассевшись у нее на животе, продолжали свой пир, по одной вытягивая изнее жилы.
«Они собрались, чтобы убить меня! — догадаласьГабриэла. — Самым долгим и болезненным способом. Что ж, наверное, я этозаслужила…»
— Вот незадача, — выплыл из темноты густой мужскойголос. — Привезите еще два литра плазмы.
Врачи продолжали вливать ей в вены донорскую кровь, но имбыло уже ясно, что Габриэла не выживет. Спасти ее могло только чудо.Артериальное давление все время стремилось упасть до опасно низкого предела, асердце работало слабо, с перебоями, и каждую секунду могло остановиться.
Неожиданно вокруг стало очень тихо, и Габриэла блаженновытянулась. Наконец-то ее оставили в покое! Прохладный туман снова началобволакивать тело. Он заглушал чужие гневные голоса, холодил разгоряченную кожуи исцелял раны. Даже боль в ее чреве, казалось, затаилась и перестала жеватьвнутренности своими тяжелыми, как жернова, челюстями.
Снова пришел Джо. Он возник из тумана совершенно бесшумно и,остановившись возле Габриэлы, опустил руку на ее потемневшие от пота золотыеволосы.
Губы его шевельнулись. Он произнес несколько слов, и на этотраз Габриэла отчетливо расслышала их. Она в мольбе протянула к нему руки, но оноттолкнул их.
— Я не хочу, чтобы ты уходила со мной во тьму, —повторил он, и его голос не показался Габриэле ни сердитым, ни даже печальным.Джо выглядел очень спокойным и умиротворенным — таким она давно его не видела.
— Но почему, Джо?! Ведь я не могу без тебя. Тыобязательно должен взять меня с собой.
— Ты сильный человек, Габи. Она попыталась возразитьему, но Джо закрыл ей рот ладонью.
— Ты должна жить, — закончил он.
— Никакая я не сильная… И не могу… не могу жить безтебя!
Но Джо снова покачал головой и исчез в тумане. Сразу вследза этим на Габриэлу снова обрушилась давящая тяжесть, распарывающаявнутренности боль захлестнула ее словно поток раскаленной лавы. Конечно, онатонет, тонет, как Джимми, брат Джо. Водоворот боли затягивал ее во мрак, насамое дно, и она почти не сопротивлялась, лишь судорожно открывала рот,стараясь в последний раз глотнуть воздуха. Ей казалось, что Джо где-то рядом.Сейчас он возьмет ее за руку своими прохладными сильными пальцами. Онасудорожно пыталась отыскать его в клокочущей, бешено вращающейся мгле и вдругпоняла, что его давно здесь нет. Он ушел! Он бросил ее! Она совершенно одна вэтих бурных волнах.
И тогда случилась удивительная вещь. Какая-то сила,неумолимая, как закон природы, внезапно выбросила Габриэлу на поверхностьбурлящего черного озера, она глотнула воздуха, закричала, заплакала.
— О'кей, — сказал голос. — Сработало. Теперьмы ее вытащим.
— Нет, нет, не надо! — беззвучно молила Габриэла.Она снова чувствовала боль, уколы, прикосновения чужих рук, ремни на запястьяхи лодыжках, которые снова приковали ее к пыточному креслу. Страшный огоньсжигал ее тело изнутри, и Габриэле казалось, что его не остудит даже целыйокеан ледяной воды.
— Перестаньте! — хотела крикнуть Габриэла, но несмогла. Из нее что-то рвали и тащили страшными железными щипцами. А это — еесердце! Они отняли у нее сердце, потому что хотели отнять Джо. Габриэла несомневалась, что теперь ее медленно, кусочек за кусочком, разрежут на части,чтобы лишить последнего… и самого дорогого, что у нее было.
Она не знала, кто придумал для нее эту изощренную пытку, нопочему-то не сомневалась, что то была ее мать. Это Элоиза все подстроила,Элоиза выследила ее и выдала настоятельнице. Элоиза предала ее в руки палачей.И за это Габриэла ненавидела ее сильнее, чем когда-либо в своей жизни.
— Габриэла! Габриэла! Ответь нам, Габриэла! —голоса зазвучали неожиданно мягко, почти ласково, но Габриэла могла толькокричать от невыносимой боли, которую они ей причинили и от которой не былоспасения. Кто-то продолжал звать ее по имени, и на мгновение ей показалось, чтоматушка Григория подошла к ней и ласково провела рукой по волосам.
Не сразу она поняла, что демона, который пожирал ее изнутри,уже нет. Пока она кричала, кто-то изгнал его.
— Господи Иисусе, слава тебе! — произнес голоссовсем рядом. — Мы чуть не потеряли ее. Еще бы немного, и…
Это многозначительное «и…» означало, что Габриэла чуть неотправилась вслед за Джо. Она была жива, хотя сама хотела умереть. Она выжила,и в этом был виноват Джо, который не захотел взять ее с собой. Он бросилГабриэлу и ушел, чтобы никогда больше не возвращаться, как не вернулся ее отец.Все, кого она когда-то любила и от кого зависела, оставляли ее совершенно одну.И она выживала, хотя могла погибнуть уже много раз. И именно это казалосьГабриэле самой большой несправедливостью.
— Как ты себя чувствуешь, Габриэла? Услышав этот тихийвопрос, Габриэла открыла глаза и увидела над собой лицо женщины средних лет.Вернее, только глаза, поскольку остальное было закрыто белой хирургическоймаской. Все, кто ее окружал, были в таких масках. Голоса, которые сначала такпугали ее, звучали теперь гораздо мягче.
Габриэла хотела ответить, но не сумела произнести ни слова.Дело было не только в слабости — ее сердце умерло, а душа была пуста. Габриэлапросто не хотела говорить, даже если бы могла.
— Она меня не слышит, — сказала женщина, иГабриэла едва заметно вздрогнула. В голосе врача ей послышалось разочарование,какое часто звучало в голосе Элоизы. «Ты подвела меня!» — кричала она в такихслучаях и набрасывалась на Габриэлу с кулаками. «Интересно, станут они битьменя сейчас?» — равнодушно подумала Габриэла. Ее это нисколько не трогало.Хотелось только избежать возвращения демонов с заостренными хвостами, которымиони словно пиками язвили и мучили ее тело и душу.
