Я кричу.
Потому что меня хватают на руки и на плечо забрасывают.
Гуляев.
Не, вот как так можно?
- Мисс «За новый айфон сделаю все что угодно» расстроится, что ты её так на руках не носишь. – Истеричкой я бываю редко. Визжать, когда твоя задница у всех на виду, не самое удачное решение. – Или силенок не хватает?
- Да хрен с ней, – смеется…
Что? Он смеется?
– Никольская, знаешь, что я сейчас сделал?
- Решил меня куда-то утащить. Это похищение, идиот. Второй косяк за вечер, тебе конец.
Куда меня несут?
Слышу стук, меня ставят на пол. Серьезно? Подсобка с убогим диваном?
- Решил меня здесь закрыть? – Теперь и мне смешно. – Мы не дети. И нам не десять, чтобы мстить таким образом.
- И закрою.
Он стоит рядом, смотрит на меня так, будто съесть хочет. Эй, я не салат на новогоднем столе.
– Но сперва кое-что расскажу. Во-первых, я не встречался с отцом.
В смысле?
Я же сама слышала, как Гуляев с сыном разговаривал на повышенных тонах.
- Во-вторых, я в курсе, какую свинью ты мне подложила.
- С этой свиньей ты сам познакомился.
Кстати, куда телка его делась? Да к черту телку. Евсей не в курсе, что его ждет.
- Тогда как ты узнал?
- Матери позвонил.
Вот это я попала.
Он же меня…
Да фиг у него получится.
Если бы утром мне сказали, что ночью я сама наброшусь с поцелуями на Гуляева, я бы рассмеялась и сдала этого человека в дурку. Но нет. Я тянусь к парню и прижимаюсь к его губам.
Оу.
Это точно приятнее, чем на шпагах с ним сражаться.
Не ожидал, Гуляев? Расслабься, я тоже в шоке.
- Не боишься, что маменькин сынок узнает, чем ты занимаешься в пяти метрах от него?
Вместо того чтобы начать думать об этом самом «маменькином сынке», я думаю только о руках Гуляева, которые нагло шарят по моей заднице.
- С чего ты взял, что я не представляю его вместо тебя? - Удар попадает прямо в цель, на секунду выбивая соперника из реальности.
- Разве такое возможно? – надменным тоном говорит Евсей, проводя языком по зубам.
Он прав. Невозможно. Но это не значит, что мне не хочется.
- А то, – вру и не краснею, а затем сама хватаю его за ворот рубашки, чтобы притянуть к себе и продолжить начатое.
Надо признать, целуется он шикарно.
Настолько крышесносно, что можно забыть, каким мудаком он бывает в те времена, когда его язык не атакует мой рот. Да-а-а, лучше не вспоминать все выходки этого говнюка, который прямо сейчас лезет ко мне под юбку с такой уверенностью, будто делает так каждый второй понедельник.
- Не думаю, что он может «так».
Кажется, я пискнула, когда меня подхватили на руки и кинули на диван. Мгновение, и мужская ладонь ложится на обнаженное бедро, царапая кожу. Евсей близко. Очень близко. И эта близость настолько опьяняет, что хочется остановить мгновение и заорать во всю глотку: «Плевать, что он придурок и гад, пусть только начнет раздеваться!»
- Охрененные ноги, Никольская. Как я раньше не замечал?
- Евсей, - выдавливаю из себя, когда его пальцы добираются до чулок.
- Хочешь быстрее?
- Хочу, чтобы ты закрыл свой рот.
И он закрывает. Моими губами. Цепляюсь пальцами за его волосы, молясь всем богам, чтобы нам кислорода хватило. Откинуться в ночном клубе, на каком-то обшарпанном диване, так себе кончина. Но сейчас плевать на это. Сейчас мне хотелось разорвать на нем рубашку и провести коготками по рельефной груди. Оставить красный след. Или откинуть голову и позволить ему вести этот безумный танец, который, как обычно, начался с ругани в общественном месте.
Хотелось большего. Чтобы он не останавливался. Не сейчас, когда я уже готова была послать к чертям свои принципы. Не сейчас, когда мое тело само тянется к этому парню. И тем более не сейчас, когда он разводит мои ноги, устраиваясь между ними.
Ох.
Ох, это мягко сказано.
На этот раз я вздыхаю так громко, что, уверена, меня слышали за стенкой, где громко-громко играет музыка.
- Чего не сделаешь ради такого вида, принцесса, – ухмыляется Гуляев, медленно проводя пальцем по моему животу. – В следующий раз, когда ты будешь грозиться переехать меня машиной, я буду вспоминать этот момент. Ты – подо мной. Идеально. Надо было тебя раньше завалить.
- Какой же ты…
- Охрененный? Я знаю, принцесса. Черти в твоих глазах с потрохами сдали тебя.
- Хотела сказать идиот, но ты и сам это знаешь.
- Я услышал только слово «хотела», на нем и остановимся. Зашибись, что хотелки у нас с тобой одинаковые.
Врезать ему, что ли? Просто так, чтобы корона слетела. Но какой там. Когда его рука проскальзывает под лифчик, мой мозг выдает ошибку, собирает вещички и сваливает в неизвестном направлении.
Горю.
Все тело горит, а руки сами тянутся к его ремню.
- Правильно, Никольская, выпускай на свободу все желания и расстегни эти чертовы джинсы.
Делаю то, что он говорит, с силой прикусывая губы. Одергиваю себя, когда пальцы дотрагиваются до ширинки. Не-е-е, сначала рубашка. Именно её я мечтаю разорвать с того самого момента, как меня, словно мешок картошки, закинули на плечо и утащили в эту комнату. Улыбаюсь, смотря прямо в глаза Евсею, и убираю руки, сжимая пальцы в кулаки.
- Идет борьба добра со злом? Забей, зло всегда побеждает. Не борись, и мы полетаем.
Раз, и пуговицы на его рубашке отлетают в разные стороны.
Два, дорогая тряпка летит на пол.
Три, снова протягиваю руку к его ширинке и провожу пальцами по натянутой ткани.
- Попроси.
- Чего?
- Будь хорошим мальчиком и попроси меня расстегнуть джинсы, – вожу пальцем по грубой ткани, смотря в глаза разъяренного тигра. С огнем играю. Но эта лучшая игра в моей жизни. – Ты ведь хочешь этого?
- Просить? – смеется он, выполняя за меня всю работу. – Ты дура или реально считаешь, что я похож на того утырка, с которым ты сюда приперлась?
- Это вопрос? – говорю, а сама взгляд не могу оторвать от места, где виднеется резинка мужских боксеров.
- Всегда считал, что твой рот должен быть чем-то занят. Сказать чем?
Много слов, очень много слов, от которых покраснеть хочется, но я не успеваю. Меня приподнимают и резко стягивают топ, заставляя от неожиданности прикрыть грудь руками.
