***
Они появились «под Грушей» в середине июня. Многие тусовщики-парни сразу признали Димкин чёрный «BMW» и были несказанно удивлены его визиту.
– Надо развеяться, а у вас тут девок вон сколько! – с нагловатой ухмылкой пошутил «дон Педро», двоюродный брат Димки, и, окинув компанию придирчивым взглядом, почему-то решил взяться именно за меня.
Он не давал мне проходу. Придумывал ласкательные прозвища, зажимал, пытаясь потискать, громогласно ржал над собственными шутками и безапелляционно заявлял, что как только мне стукнет восемнадцать – сразу же украдёт меня в свой гарем. Братья влились в компанию так быстро и просто, словно были здесь всегда. Поначалу парни из тусовки почему-то заговаривали с Димкой исключительно на автомобильные темы, но он всегда переводил их вопросы в шутку, направлял беседу в другое русло, и, в конце концов, к середине июля уже стал «своим в доску»
Мажористому, неизменно одетому в фирменное новьё Петьке было лет двадцать – двадцать два. Какая у него фамилия, чем он занимается, где учится или работает – никто не знал, да и не интересовался этим.
Дмитрию Ма́зикову минувшей зимой стукнуло двадцать три, он с четырнадцати лет работал у отца в автосервисе, потом служил в авторемонтной роте, а вернувшись из армии, примерно через год, открыл своё дело и успел уже заработать славу мастера – золотые руки. У него есть немецкая овчарка и обязательный утренний ритуал – пробежка и упражнения на турнике, а живёт он в съёмной квартире где-то на улице Пролетарской… Обо всём этом мне рассказывала Машка – и откуда только она умудрялась доставать информацию? Впрочем, скоро стало понятно, что не только Машка интересуется биографией Димки – многие девчонки из тусовки были не прочь посплетничать о нём.
И вот однажды «разведка» донесла, что у вожделенного красавчика, оказывается, есть девушка, что она из богатой семьи, и, на самом-то деле, открытие автосервиса спонсировал Димке её папа. Говорили, что уже идёт речь о свадьбе, и она состоялась бы этим летом, если бы невеста не уехала на пару месяцев в Англию, подтягивать разговорный инглиш.
И сразу всё сразу встало на свои места! Девушка уехала, парень заскучал. Чего уж тут непонятного? Развлекается, как может и, между прочим, в отличие от своего самовлюблённого братца, держится вполне достойно – общается со всеми одинаково, не уделяя кому-то особого внимания. Одинаково одаривает девчат комплиментами, одинаково игриво отвечает на их лёгкий флирт, одинаково спокойно отвергает назойливые попытки стать ближе…
***
– Играем дальше? – возбуждённо воскликнула Анжелка и сгребла со стола карты.
– Ну, как бы… – Димка развёл руками, демонстрируя всего себя. – Если я сниму ещё и трусы, то, боюсь, простыну, заболею и умру. А у меня есть ещё планы на эту жизнь, а у жизни – на меня, так что…
Чёрные боксеры подчёркивали его загорелое, стройное тело – рельефные, но не перекачанные мышцы груди и живота, широкие, сильные плечи и красивые, крепкие ноги – так сексуально, что девчонки разом затихли и лишь слегка перехрюкивались глупыми смешками. Вот Анжелка, счастливица… Он ведь сейчас снова сядет рядом с ней!
– Да не бойся, не обижу! – мурлыкнула та и потянула его за руку. – Давай так – если ты проиграешь, то просто исполняешь моё желание, а если я, то…
– Ага! – Димка вернулся на место, и, случайно поймав мой взгляд, неожиданно подмигнул. – Знаю я твои желания. Но мне нельзя, у меня во, видишь? – он пошевелил безымянным пальцем правой руки, на котором тускло отсвечивало кольцо, – всё на мази́, не могу я на тебе жениться!
– Дурак! – деланно обиделась Анжелка и шлёпнула его по плечу. – Больно надо, пфф! – Но тут же прильнула к нему, запустила пальцы в волосы на затылке. – Ну дава-а-ай! Я, правда, ничего такого загадывать не буду!
– Такого – это какого?
– Такого!
Она откровенно заигрывала, вешалась, и Димка подался вперёд, выскальзывая из её назойливых рук:
– Дон Педро, верни-ка мне штаны, пока ещё есть шанс уйти невинным…
– Если я проиграю, то сниму майку! – выкрикнула Анжелка, и все замолчали, обратив взгляды на её топик надетый на голое тело, а вернее – на высокую грудь размера эдак третьего. – Честно! А ты просто желание моё исполнишь, ерундовое, клянусь!
– Эмм… Заманчиво, конечно, но… Надо подумать!
Окружающие не выдержали:
«Да что тут думать, Димон!»; «Энжи, а можно я за Димку сыграю? Я даже штаны сниму!»; «Кончай томить, соглашайся, Димон!»… – кричали парни.
«Всё хватит, ребят, ну уже ду́рка пошла!»; «Анжел, перестань!»… – кричали девчата.
Я наклонилась к Машке:
– Пойдём, наверное. Что-то мне надоело всё это.
– Не, ты что! Самое интересное начинается! – горячо прошептала та в ответ и, поёрзав на месте, сложила руки рупором: – Анжелка, давай! Покажи ему! Йу-ху!
– Итак, время на раздумье истекло! – крикнул кто-то из компании. – И ваш отве-е-ет…
– Стриптиза больше не будет! – твёрдо ответил Димка и протянул руки к Петьке: – Давай, дон Педро, спасай.
– Не-а, – мотнул тот головой и сгрёб одежду в охапку. – Ты весь коллектив обламываешь, братан. Да давай, чего уж там, сыграй! Ну! Я папке не скажу!
С одной стороны мне отчаянно захотелось дать ему подзатыльник, с другой – занятый сохранностью одежды, он наконец-то оставил в покое мою талию, так что…
Димка пожал плечами:
– Господи, ты видел, я сделал всё что мог! – и, глянув на небо, словно там из-за облака действительно выглядывал Бог, подытожил: – Она сама! Я ни при чём.
Я страстно желала, чтобы Димка проиграл. Чтобы Анжелка загадала ему какое-нибудь тупое желание, типа сгонять за пивом, или проорать петухом. Чтобы этот идиот Петя вернул ему, наконец, шмотки, и Димке хватило ума не связываться больше с Энжи. А ещё желательно, чтобы он сел в другое место. В идеале, радом со мной, конечно, но об этом я даже мечтать боялась.
Димка играл сухо, раздражённо. Ни единой шуточки, ни единого смешного жеста. Было видно, что всё это ему не нравится, и я понимала, что доиграв, он, скорее всего, сразу уедет. Анжелка наоборот, играла медленно и каждый раз, прежде чем сделать ход, строила загадочную мину.
В принципе, можно было идти домой. Смотреть, как Анжелка показывает Димке сиськи я не хотела, а о желании, которое она загадает в случае победы, завтра и так будет перетирать вся тусовка. Я наклонилась к Машке:
– Ты идёшь?
Она только отмахнулась:
– Да погоди!
– Тогда пусти…
– Ты куда, солнце моё?
Наглая ручища снова вцепилась в мою талию и на этот раз, в ней чувствовалось нетерпеливое напряжение, словно происходящее не на шутку возбудило Петьку. Если Анжелка ещё и майку снимет, у него может совсем замкнуть, и шутливые приставания превратятся в настоящие домогательства. При мысли об этом мне стало так противно, что я не выдержала:
