– Как это могло случиться? – спрашивала она, не веря своим ушам. – Я заказала номер, послав письмо. Вы подтверждаете, что получили его…
Служащий отеля, казалось, был не меньше озадачен:
– Мне известно только одно, мисс Стюарт, что номер для вас не забронирован. Один был оставлен за вами недели две назад, но потом нам сообщили, что он вам не понадобится.
– Сообщили? Кто? Я не знаю никого в Кристиании, никого в Норвегии, кроме…
Бет осеклась, качая головой. У нее возникло тревожное предчувствие, ничего общего не имевшее с перепутанными заказами в гостинице.
– На мое имя поступали письма?
Корреспонденция не поступала. Клерк позвал управляющего, который рассыпался в уверениях, сожалея, что не может предложить ей свободного номера, так как они все сданы бизнесменам, прибывшим на конференцию. Он мог сказать только, что в записке, оставленной у регистратора, сообщалось, что ей больше не понадобится комната.
– Вы сохранили эту записку?
– Увы! Я счел дело закрытым. Могу предложить попытать счастья в отеле «Виктория» или «Гранд-Отеле». Оба весьма комфортабельны и смогут устроить вас.
Бет уже отпустила экипаж, доставивший ее из гавани, но ей помогли найти другой и снова погрузили ее вещи.
– Отель «Виктория», – приказала она и подумала, что желание Колина, вероятно, все-таки сбудется. Откинувшись на спинку сидения, она размышляла о случившемся, но чем больше думала о том, что ей сказали в гостинице, тем более невероятным это казалось. Самым естественным представлялось объяснение, что кто-то допустил ошибку и забронировал лишний номер для участников конференции, а управляющий просто сочинил историю с запиской, чтобы отвести от себя упреки. Бет охватило негодование, она даже топнула ногой, не в силах смириться с абсурдным вымыслом, который ей привели в оправдание. Но почему ноющее ощущение дискомфорта не покидало ее? Она пыталась отогнать предчувствие, убеждая себя в том, что люди везде одинаковы и ей уже приходилось сталкиваться с безответственностью служащих во время путешествий по родной стране и за ее пределами.
Бет Стюарт была обязана своему отцу-капитану тем, что сумела узнать кое-что о жизни и была избавлена от замкнутого однообразного существования, которое вела ее мать. С раннего детства отец заставлял ее читать все, что попадалось под руку, упражнять мозг спором и дискуссией, воспитывал в ней любознательность и жажду новых ощущений. Это он ободрял ее в первых робких попытках писать рассказы и стихотворения о природе Шотландии, он нашел для нее лучшего учителя рисования в Эдинбурге. Когда Бет исполнилось семнадцать лет, ей разрешили путешествовать с туристическими группами мистера Томаса Кука, и она увидела великолепные памятники Рима, развалины Помпеи, каналы Венеции. Она побывала во Франции, Германии, Швейцарии. Из каждой новой страны она возвращалась с альбомом зарисовок местных цветов, которые сопровождались подробными описаниями. Мать к этому времени стала почти инвалидом, пристрастившись к алкоголю и живя в мире полуреальных мечтаний о родине. Ностальгия со временем приобрела форму почти физических страданий, изливавшихся в постоянных жалобах, подлинных и вымышленных переживаниях. Она почти не замечала, дома ее дочь или нет.
Одним из результатов путешествий Бет стали несколько иллюстрированных статей, опубликованных в шотландских газетах и журналах. Потом ее представили известному лондонскому издателю, которому она предложила серию картин и рисунков, изображавших дикорастущие цветы Шотландии.
Рукопись, содержавшая обширные и интересные пояснения к рисункам, была принята к публикации. Поэтический характер ее работ, не говоря уже о тонкости и тщательности изображения, не ускользнул от внимания публики и вызвал живейший интерес к ее теме. С ней заключили контракт на отдельные серии, эта работа вылилась в два тома, посвященных дикой флоре Англии и получивших широкое признание. Одновременно оттиски ее рисунков, помещенные в изящные рамки, стали продаваться в магазинах, принося существенный доход как художнице, так и издателю. Бет предложила сделать серию «Горные цветы Норвегии» для четвертой книги, что было принято с большим энтузиазмом. С того времени, когда они с матерью бродили по окрестностям Эдинбурга и она делала первые детские наброски, прошло много времени, и мастерство Бет окрепло.
Экипаж доставил ее к отелю «Виктория», где Бет без труда получила комнату. Она не стала тратить много времени на распаковку вещей и вскоре снова оказалась на улице, распахнула над головой зонтик, защищаясь от солнцепека, и, немного прогулявшись, чтобы прийти в себя, направилась к рыночной площади. Там она с удовольствием бродила среди цветов, фруктов и овощей, впитывая в себя дух новой для нее страны в ожидании Колина. Тогда-то Бет и заметила незнакомца.
Он выбирал розу в тени навеса над цветочной палаткой. Желтое полотно отбрасывало янтарный свет на его лицо, придавая более темный оттенок светлому костюму и соломенной шляпе с широкими полями. Мужчина критически изучал представленные в изобилии роскошные цветы, длинные стебли которых покоились в ведрах и кувшинах, а головки играли причудливыми яркими переливами розового и пурпурного, белого и желтого – от кремового до темного топаза. Бет была наполовину скрыта от него листьями и стеблями цветов на соседнем прилавке и прислоненным к плечу зонтиком. Никогда раньше ей не приходилось видеть столь необычное лицо, напоминавшее классические черты древних нордов. Это лицо казалось одновременно задумчивым и свирепым, очерченные скулы выдавались вперед, лоб был широким и высоким, прямой нос – абсолютно правильной формы, подбородок выражал волю и непредсказуемость. Густые блестящие волосы, зачесанные за уши, на фоне модно подстриженных бакенбард, казалось, имели более темный русый оттенок.
Бет попыталась угадать, какого цвета розу он выберет. Алую?
Он выбрал алую. Почти не распустившуюся. Отдал продавщице деньги, подождал, пока она придаст стеблю нужную длину, затем продел розу в петлицу. Вдруг он поднял до того опущенные веки, и Бет на мгновение поразил пристальный пронзительный взгляд его серо-голубых глаз.
Она поспешила отвести глаза, делая вид, что выбирает цветы, потом медленно зашагала прочь, словно ничего не произошло. Но ощущение контакта не исчезло, напротив, приобрело сходство с физическим прикосновением, полным интимного смысла. Эта встреча странно взволновала ее, и по какой-то необъяснимой причине к ней вернулось чувство безотчетной тревоги, которое она испытала в отеле «Брэнд». В этот момент она заметила Колина, идущего к ней навстречу, и ощутила облегчение и радость, видя, как беззаботно он помахивает шляпой.
– Что это значит? До меня дошли слухи, что вы переехали в «Викторию»! – весело приветствовал он ее. – Один из наших попутчиков с корабля видел вас в вестибюле.
– Просто вышло недоразумение с бронированием, – ответила она, чувствуя, что в его присутствии мрачное настроение уходит. Они удалились под руку. У Колина тоже были новости, которые он излагал, пока они шли к воротам Карла Юхана – весьма оживленному месту, откуда открывался вид на королевский дворец, расположенный вдали, там, где кончался огромный парк.
