Лизетт несколько минут размышляла над словами мсье Люмьера. В глубине души она не могла не признать, что он прав. Она ясно понимала, что не может остаться в этом доме, и никто другой, кроме мсье Люмьера, не убедил бы ее с такой простотой и деликатностью. Да, ей не оставалось ничего другого, как смириться и ехать с отцом.
– Вы правы, мсье Люмьер, – с глубоким вздохом сказала Лизетт. – Мне было бы очень плохо в доме с чужим человеком. Но я еще вернусь сюда, когда вырасту! – добавила она уже другим, решительным тоном, откинув назад свои кудряшки и выпятив подбородок.
– Вот это правильно!
Мсье Люмьер поднялся. Лизетт, немного помедлив, тоже встала и еще раз вытерла глаза. Вернув мокрый от слез носовой платок, она с детской доверчивостью протянула ему свою маленькую ручку.
– Все. Я готова вернуться в дом, мсье Люмьер.
– Браво, Лизетт! Смотри на жизнь как на приключение. Скоро ты увидишь Париж, в котором давно не была. Думай только о хорошем.
К этому времени гости уже разошлись, и лишь мадам Люмьер ждала мужа, прекрасно понимая, что только он способен найти нужные слова, чтобы успокоить осиротевшего ребенка. Казалось, он обладает особым даром находить взаимопонимание с молодыми людьми, видя в них самое лучшее. Его взрослые сыновья помнили один-единственный случай в жизни, когда отец за что-то пожурил их, о чем потом долго шутливо вспоминали в их семье.
– Желаю, чтобы у тебя все хорошо сложилось в жизни, моя дорогая Лизетт, – сказала мадам Люмьер, ласково погладив ее по щеке. – Тебе сейчас очень тяжело, но я уверена, что в будущем тебя ждет большое счастье. Поверь мне.
Лизетт мужественно кивнула. Она решила, что больше не будет плакать и сдержит данное себе слово. Она еще вернется сюда, а пока надо смотреть на жизнь под новым углом зрения – как на приключение, чему ее учил мсье Люмьер.
И все-таки, как она ни храбрилась, когда подошло время отъезда, Лизетт покидала любимый дом с разбитым сердцем.
– Тебе удобно? – спросил дочь Шарль Декур, когда они сели друг против друга в купе вагона первого класса, специально зарезервированное для них.
В Лионе они почти не разговаривали друг с другом, обмениваясь лишь короткими фразами за завтраком. Отец целыми днями был занят, улаживая дела своей покойной матери и отвечая на письма с соболезнованиями.
– Да, папа. Спасибо.
Он кивнул.
– Ни о чем не беспокойся. Ты меня понимаешь? Твоя мачеха готова на все, чтобы ты у нас чувствовала себя как дома. Она нашла тебе хорошую школу. Ты рада?
– Да, папа.
– Ну и прекрасно. – Он развернул газету.
В дорогу Лизетт взяла книжку. Она любила книги, но сейчас не могла читать и молча смотрела в окно вагона, за которым проплывали знакомые улицы и предместья. Когда окончательно скрылись из виду милые сердцу места, она перевела взгляд на отца. Лизетт знала, почему он всегда хотел сына: парижский замок и вся недвижимость наследовались по мужской линии. Его новой жене, с которой ей еще предстояло познакомиться, было всего тридцать пять лет, и вполне можно было рассчитывать на появление наследника. Лизетт тревожила и одновременно веселила мысль о том, что у нее будет брат, и она начнет жить в новой обстановке. Она еще не видела этого дома, фамильного замка Декуров. Лизетт родилась раньше срока. Родители тогда жили в парижской квартире, а через несколько дней ее увезли в Лион – в дом бабушки.
Отложив газету, Шарль увидел, что дочь углубилась в чтение, и перевел взгляд к окну, наблюдая за проплывавшими перед ним пейзажами и думая о том же, о чем Лизетт, – о появлении наследника. Он ненавидел своего племянника, который мог унаследовать имение и прилежащие к нему земли. Возможно, он затянул с повторной женитьбой. Надо было жениться раньше, сразу после смерти первой жены, но ни одна из женщин, с которыми он периодически встречался, не обладала достоинствами его покойной супруги, которую он искренне любил.
Когда ему исполнилось пятьдесят пять лет, он наконец встретил Изабель, красивую очаровательную вдову. Покойный муж оставил ей приличное состояние. Очевидно, у нее не было корыстных целей в отношении Шарля, как у тex многочисленных женщин, которые встречались на его пути. Она явилась в его жизнь, как луч света, хотя он не сразу понял, что опять по-настоящему влюбился – второй раз в жизни. Его лишь удивляло, что Изабель совершенно не беспокоила разница в их возрасте – она была на двадцать лет моложе Шарля, и через полтора месяца знакомства он сделал ей предложение, которое она тотчас же приняла. Конечно, он уже давно не тот, каким был в молодости: волосы еще не поседели, но уже изрядно поредели. Мирские радости оставили на его лице след и виде двойного подбородка и придали щекам оттенок бургундского вина. Но самым неприятным для него было округлившееся брюшко. К счастью, его портной виртуозно владел мастерством свободного покроя, благодаря чему сюртук сидел безукоризненно, и Изабель не уставала похваливать его фигуру. В предвкушении встречи с женой он улыбнулся.
После утомительной монотонной дороги Шарль снова ожил, когда поезд, наконец, прибыл на станцию в предместье Парижа. На перроне он заметил своего знакомого по бизнесу, который со своим сыном, высоким молодым человеком, собирался подняться в вагон. Шарль постучал и окно, чтобы привлечь их внимание.
– А, мсье Боннар! – радостно приветствовал их Шарль, когда они вошли в купе. – Привет, Филипп! Какая неожиданная приятная встреча!
Шарль представил им свою дочь. Лизетт немного подвинулась, чтобы мсье Боннар мог сесть напротив отца. Между ними тотчас же завязалась оживленная беседа. Лизетт и Филипп сидели наискосок друг к другу. Молодой человек скучающе смотрел в окно. Девочка прикинула, что ему должно быть около восемнадцати лет, и не ожидала от него особого внимания к своей персоне. Обычно юноши его возраста не удостаивают вниманием таких маленьких девочек, как она. Держался он довольно высокомерно. У него были густые, темные, аккуратно причесанные волосы и милая улыбка. Лизетт могла сравнить его только с принцем из детской сказки.
Она смотрела на него заворожено. Вдруг Филипп повернул к ней голову. Насмешливый взгляд его прекрасных карих глаз совершенно смутил бедную Лизетт.
– С какой луны вы свалились, большеглазая Лизетт?
От смущения она залилась краской.
– Из Лиона, – пробормотала она.
– И что же вы там делали? Проводили каникулы? – Он, видимо, считал, что она жила вместе с отцом в замке.
Лизетт вкратце рассказала ему свою историю, втайне радуясь тому, что он терпеливо выслушал ее рассказ и даже не проявил явной скуки.
– А теперь я буду жить с папой в замке. У него есть еще квартира в Париже, в которой я родилась. Надеюсь, что побываю и там.
– Счастливица! Париж – единственное место на земле, где можно жить. – Филипп обиженно поджал губы. – Если бы у меня было право выбора, я жил бы только здесь и нигде больше.
