— Ничего не бойтесь, миледи, все будет хорошо.
Он обнял меня очень вовремя: отряд приблизился, окружив нас, и один из всадников хлестнул человека-барана плеткой по спине и разочарованно воскликнул:
— Отойди, Бекингем! Эта дрянь заслужила хорошую порку!
Бекингем выпустил меня и повернулся к всаднику, закрывая меня собой.
— Нет, господин Вельдмар, прошу!
— Пшел, скотина! — Вельдмар снова поднял кнут, но тут кто-то из товарищей окликнул его:
— Эй, Вельд! Покалечишь наследницу — его высочество тебе спасибо не скажет.
Наследницу? То есть, получается, они меня принимают… А за кого? Я окончательно растерялась и решила оставить все размышления на потом, а пока пряталась за спиной Бекингема и старалась не разреветься от страха.
— Не покалечу, — хмуро сказал Вельдмар, но кнут все-таки опустил. Мы с Бекингемом вздохнули с облегчением, и человек-баран сказал уже увереннее:
— Господин Вельдмар, она ведь наследница бури. Ценнейшее приобретение! Нельзя же портить такой дорогой товар!
Ах, так я еще и товар? Похоже, у настоящей наследницы были весомые причины для побега. Знать бы еще, что это означает: наследница бури…
— Третий раз, Бекингем! — заревел Вельдмар. — Третий раз она сбегает! Раз уж ты так радеешь за имущество принца, то нечего хайлом мух ловить!
Покойная мама всегда говорила мне: Полина, помалкивай, за умную сойдешь. А лучший друг Сергуня добавлял: у тебя скорость языка опережает скорость мысли. Они, конечно, были правы, только я ощутила такую злость, что мне было не до чужой правоты. Даже страх куда-то подевался.
— Я не товар, скотина ты пьяная! И не имущество! И кнут опусти!
На несколько мгновений все лишились дара речи. И Бекингем, и Вельдмар, и вся его компания посмотрели на меня с одинаковым выражением. А потом кнут взвился, и меня окатило такой болью, что я свалилась в траву, почти лишившись сознания. Спина и рука горели нестерпимым огнем, и сквозь пелену боли до меня долетали вопли:
— Нет, господин Вельдмар! Она не ведает, что говорит! Это грозовое безумие!
— Да я удавлю эту сучку! Запорю!
— Принц же вас изгонит!
— Убью эту дрянь!
Потом чьи-то сильные руки подхватили меня и перебросили через седло, словно я была мешком тряпья. Огромная лошадь всхрапнула и, повинуясь всаднику, двинулась вперед, а передо мной окончательно сомкнулась завеса обморока, скрыв все мысли о принцах и наследницах.
* * *
Компания Вельдмара состояла не только из всадников, в ней был еще и обоз с шатрами, в один из которых и засунули меня в компании с Бекингемом. Придя в себя от невыносимой тряски на кочках, я некоторое время лежала на пушистом ковре и пыталась сообразить, что же делать дальше.
В первую очередь следовало спрятать язык за зубами и не нарываться на неприятности. Удар плети оказался замечательным учителем: я больше не собиралась спорить, ни с кем и никогда.
Итак, настоящая наследница бури умудрилась спрятаться в моем мире, а я угодила на ее место, и судьба моя, похоже, незавидна. Товар и имущество — вот кто я для всех этих людей, и они, судя по всему, не церемонятся даже с дорогим товаром.
— А вы пришли в себя, — доброжелательно произнес Бекингем, и я открыла глаза.
Человек-баран сидел на низеньком сундуке и пил что-то ароматное из пузатой кружки. Сюртук он снял, и я с ужасом увидела, что белая рубашка с пышными кружевами окровавлена на рукаве.
— Да, пришла… — я со стоном выпрямилась и покосилась на собственное плечо. Рубец, оставленный плетью, был жирным и темным. — Кто вы?
Бекингем вздохнул и, отставив кружку, приблизился ко мне и опустился рядом.
— То есть… Вы меня забыли?
Я печально кивнула.
— Вы… Бекингем, да? Почему у вас такое странное имя?
Человек-баран нахмурился, потом взял меня за запястье и сосчитал пульс.
— Должно быть, всему виной удар Вельдмара, — с искренним сочувствием произнес он. — Я слышал, такое случается с наследницами. Они как бы лишаются разума на время. Скажите, миледи, как вас зовут?
— Полина, — сказала я. Бекингем кивнул.
— Так, имя помните. Уже хорошо. Миледи, вы наследница бури. Что вам говорят эти слова?
Я только руками развела.
— Не знаю.
Бекингем сокрушенно покачал головой.
— Сволочь! — воскликнул он. — Говорил я ему: нельзя! Его дело — привезти нас на место, а не махать кнутом!
Человек-баран пробормотал что-то неразборчивое и, успокоившись, продолжал:
— Наследницы бури — это волшебницы очень редкого свойства. Они умеют повелевать силами природы. Вы, миледи, умеете вызывать грозу и дождь.
Ничего себе! Я бы так и села от изумления — да вот только уже сидела.
— А вы это видели? — спросила я. — Как я вызывала грозу?
Бекингем кивнул.
— Да, на невольничьем рынке. Когда Вельдмар вас покупал, вы вызвали проливной дождь с громом и молниями.
Значит, действительно рабыня… Меня охватило таким глухим отчаянием, что я едва сдержала слезы.
— И что же теперь со мной будет?
Человек-баран вздохнул. Похоже, он искренне жалел меня.
— Вы будете жить в поместье принца Герберта и выполнять его приказания. Поверьте, миледи, это очень хорошая жизнь! — поспешил он заверить меня. — Куда лучше, чем плавать с пиратами, например.
— О да! — вздохнула я. — Пираты мне совсем не нравятся…
— Они никому не нравятся, — заверил Бекингем и отправился к своему сундучку. Когда он снова сел рядом со мной, в его руках была баночка с желтоватым жирным кремом.
— Давайте я смажу ваш рубец, — сказал человек-баран. — Заживет уже к утру.
Прекрасно. Я со вздохом стянула футболку, и Бекингем принялся осторожно втирать крем мне в спину и руку. Содержимое баночки воняло так, что вышибало слезу, но боль практически сразу исчезла, и я наконец-то смогла вздохнуть с облегчением. Бекингем довольно улыбнулся и закрыл банку.
— А вы? — спросила я. — Этот гад и вас хлестнул. Поворачивайтесь, я вас смажу.
Бекингем изменился в лице. Казалось, он готов целовать мне руки, и такой реакции я не поняла.
— Вы так добры, миледи, — с дрожью в голосе произнес он. — Это очень дорогое средство, его не тратят на таких, как я. Само заживет.
— Не выдумывайте, — отмахнулась я. Бекингем понял, что со мной лучше не спорить, снял рубашку, и я старательно принялась втирать дорогое средство в рубец. Вся спина человека-барана была покрыта шрамами и следами от ударов кнута.
— Вас часто били? — заботливо поинтересовалась я. Бекингем кивнул.
