От ужаса у меня волосы встали дыбом! Ноги вросли в землю!
— Боже! — прошептала я и стала медленно оборачиваться… Когда увидела огромнейшую черную фигуру великана, со зловеще блестящим топором на плече, жалобно запищала и попятилась назад.
В темноте лица не разглядеть, но взгляд полный ненависти я осязала нутром! Мгновение мы с великаном смотрели друг на друга. Но когда он быстрым, умелым движением снял топорище с плеча и замахнулся — я поняла: мне конец! Одним махом перерубит пополам! Занесенное над головой лезвие сверкнуло… И я успела лишь вскрикнуть…
Думала, что умерла от страха, однако я просыпалась. И просыпалась из-за громкой перепалки.
— Говорю же! Умертвие это, господин! Надо было чиркнуть по хребту на всякий случай. А то развелось погани!
— Альн, помолчи! — недовольно рявкнул собеседник некоего Альна, и я вздрогнула. Тут же заскрипел пол под тяжелыми шагами, а потом надо мною склонилась огромная тень.
Я боязливо приоткрыла один глаз и нарвалась на свирепое и отчего-то очень удивленное мужское лицо.
И тут сердце снова сделало кульбит, потому что надо мной нависал махина, с широченными плечами в косую сажень, и злым, давящим взглядом. Что он драчун, боец и, вообще, самец хоть куда, явно свидетельствовали свежие глубокие царапины на его левой щеке.
Тип, замер, как вкопанный, а затем прямо на глазах начал бледнеть.
— 3-здрасьте! — прошептала я. Синеглазый отшатнулся, и только теперь я заметила, что в руке он сжимает огромный кинжал.
— Вонзайте же! — завопил противным голосом другой. — Умертвие очнулось!
— Где?! — я дернулась и поняла, что связана. Неужто это про меня? И закричала: — Я?! Да я живее всех живых, и еще хочу пожить! — и зажмурила глаза, чтобы не видеть этих страшных рож.
— Именем Светлой Луции! — заорал темноволосый гигант в темной одежде, и мне на лоб опустилась горячая мужская лапа с чем-то холодным. От неожиданности я дернулась и тут же застонала: ссадины на коленях при движении причиняли боль. Еще и тугие веревки впились в щиколотки. Если бы не пуховик, рукам было бы не лучше.
Теплый металл чуть охлаждал кожу, но более ничего не происходило. Я осторожно приоткрыла глаза и встретилась взглядом с синеглазым. Разглядывая меня, он наклонился так низко, что почувствовала его запах — своеобразный, с нотками мелиссы и перечной мяты. Да и глаза у этого дикаря красивые. Несколько долгих мгновений мы смотрели друг на друга. И вдруг он ошарашенно прошептал:
— Знак Луции ее не жжет! Она живая!
— Пока живая, — осторожно поправила его и перевела взгляд на другого типа — Альна, с седыми усами с волосами. Он хоть и старше господина, уже с первыми морщинами, но какой-то весь дерганный. Стоит у моих ног, целится в меня из пистолета и ноет:
— Проверьте еще раз! Ну не может она быть живой! Господин Дельрен!
— У нее кровь идет из ссадин, — кивнул синеглазый на мои сбитые колени. — Она дышит!
Странный разговор двух фанатиков пугал. Психи какие-то. Вдруг решат очистить меня огнем! Боже!
— Она песка! А песка сроди умертвию! Та же нечисть! — не унимался седоусый, смотревший карими злыми глазками ой как недобро.
Одна среди двух диких мужиков, лежу связанной на деревянном столе. Платье, в котором ходила по магазинам, задралось, и от из недобрых взглядов, что они бросают на ноги, меня защищают лишь драные шерстяные колготы с лайкрой.
«Пипец! Точно психи!» — очень страшно возмущаться, но когда тебя называют умертвием, молчать еще опаснее, вот я и выпалила в свою защиту:
— Сам такой, — и боязливо зажмурилась.
— Господин! Ну песка же! — седоусый ткнул холодным дулом в мою грязную стопу. — Вон, даже разулась, чтобы перекинуться!
От стресса меня тошнило, кружилась голова. Вот-вот потеряю сознание. И вообще, ощущение, что пока они меня тащили сюда из леса, били. Перед глазами все поплыло, и я отключилась.
Не знаю, сколько пробыла в беспамятстве. Когда очнулась, в помещении было тихо, на стене тускло горела лампа и освещала прикорнувшего на стуле великана. Я повернула к нему голову и столкнулась с настороженным взглядом.
— Да что я вам сделала? — спросила с отчаянием. Ох, влипла я во что-то.
— Как ты выжила? — оборвал он меня.
— Если бы по голове железякой жахнул — вопросов бы не возникло, — горько усмехнулась и услышала в ответ приглушенное рычание.
— Песка! — прошипел великан с ненавистью. Вскочил, в один шаг подлетел к столу и сунул мне под нос злополучную брошь. — Откуда это у тебя?!
— Купила! Если нужна — забирай, — я не понимала, чего от меня хотят двое психов. Обзываются леской какой-то. — Где я?
— В Акольме, — нехотя ответил он, и я с недоверием переспросила:
— Какой еще Акольм?! — несмотря на слабость, до меня все отчетливее доходило: я не сплю, и все происходит наяву. Слишком уж реалистичны мои ощущения, особенно боль в затекших ногах.
— Дурой прикидывается! — разозлился его помощник, сидевший поодаль на скамье и продолжавший целиться в меня пистолетом. Выглядит штука странно, но испытывать ее на себе не хочется, поэтому я старалась не грубить. Но дурной тип не унимался. — Говорю же: умертвив песков! На ноги босые поглядите! Перекинулась и прибежала мстить!
— Я дома разулась! Собиралась раздеться, умыться и отдохнуть, но оказалась в лесу! Где вы ночами шляетесь, людей пугаете до обморока! — я решила, что нахожусь среди разбойников. Кто еще с оружием по лесам засады устраивает?
— Да вы шкуру-то ее песью сдерите и увидите следы! — не унимался седовласый.
— Тогда ее развязать придется, — спокойно возразил синеглазый, который, слава Богу, не был таким же истериком.
— Может, до утра подождем, господин Дельрен?
— Подождем. Запрем в погребе, утром хорошенько рассмотрим. Есть одно предположение…
Так я и оказалась в подполье. Если бы не пуховик — окочурилась бы от холода! Зато тут хотя бы никто не пялится на мои ноги. А к утру, глядишь, протрезвеют, опомнятся и отпустят. Акольм, блин, какой-то! Шутники хреновы!
Великан, прежде чем спустить меня вниз, долго вглядывался в мое лицо. Я благоразумно молчала, поэтому он чуть ослабил веревки и усадил меня на большую бочку, а не бросил на каменный пол. Еще любезно оставил лампу, когда попросила оставить свет. А признание, что я крыс боюсь — заставило его раскашляться. Нет, действительно психи!
Глава 2
Утром эти двое вернулись и выволокли меня наверх. Нет, они не переоделись из странной одежды в нормальную, привычную. Да и деревянная утварь, расставленная по подвалу, отчетливо подтверждала подозрения, что я куда-то вляпалась. Одно радовало: типы как будто успокоились. Недружелюбие осталась, но ночного страха и волнения в них больше не чувствовалось.
