Моргану хватало ума, чтобы понимать собственную никчемность. В великой школе высшей философии и метафизики он нужен был разве что в качестве козла отпущения. Им не требовалось, чтобы он по памяти цитировал авторитетные источники или объяснял нюансы работы эфира с точки зрения математики. Он должен был либо подчинить себе силу, либо уйти.
Мортирмир сидел в небольшой таверне в величайшем городе всего цивилизованного мира, уставившись в кружку с вином.
Потом в другую.
А затем в третью.
Днями напролет магистры подстраивали ему разные ситуации, чтобы помочь освободить силу. Наставники не раз хвалили Моргана за его способность безошибочно обнаруживать магию, ее малейшие излучения. Все они сходились в одном – у него просто обязан быть талант. Согласно их оценкам, он обладал просто невероятной силой.
Однако они давно перестали твердить об этом столь громогласно и часто. А теперь патриарх, которому приходилось лично отбирать каждого претендента и проверять его теологическую надежность до присвоения ученой степени, послал за ним.
В следующее воскресенье.
Мортирмир прикусил губу, чтобы не заплакать, но это не помогло, и он разрыдался. То была горькая и глупая жалость к самому себе. Обливаясь слезами, он ненавидел себя за столь детское поведение. Патриарх непременно отошлет его домой.
Хотя дом – далеко не худший вариант. Он просто олицетворял крушение всех надежд Моргана, жаждавшего остаться в Ливиаполисе, где роскошные женщины, обладающие блистательным остроумием, рассуждают о философии с мужчинами, которые пишут книги, а не размахивают мечами. Его место здесь, а не в варварском Харндоне.
Или нет.
В ответ на его знак подлить еще вина к столику подошла не девушка-служанка, а старый бандит с обветренным лицом и злобным взглядом.
– Деньги вперед, – потребовал он, тщательно выговаривая слова на архаике, чтобы его точно поняли.
Мортирмир был одет в альбанский жупон, высокие сапоги, а на поясе он носил меч. Поэтому для них он выглядел варваром, к которому следует относиться как к очередному глупцу.
Он опустил взгляд в кружку с темно-красным вином, намного превосходившим по качеству то пойло, на которое он мог рассчитывать дома. Альбанские вина – лишь жалкие подобия по сравнению с местными.
Юноша выругался. Он знал всю теорию назубок, но никак не мог применить ее на практике.
Чума.
Будучи ребенком, он переболел ею, или так, по крайней мере, ему говорили, а магистр медицины, заинтересовавшийся им больше всего, с пугающей категоричностью заявил, что иногда чума поражает некоторые участки мозга, полностью убивая способность направлять силу.
Мортирмир заказал четвертую кружку доброго вина и снова решил покончить с собой. Он знал, что это смертный грех и что его душа будет гореть в аду целую вечность, но был согласен на это, ибо считал, что таким образом насолит Богу. Богу, желавшему, чтобы грешники раскаялись и обратились к нему. «А вот и фиг тебе!»
Согласно поучениям наставников философии, это стало бы данью двойственности человеческой природы. Однако на пятой кружке вина он смог разглядеть ужасно глупые упущения в собственной теологии.
«К тому же никакого вина там не будет».
И в этот момент его жизнь полностью изменилась, хотя он сам пока ни о чем не догадывался.
Привлекательная молодая особа – старше его, хорошо одетая и, очевидно, состоятельная – решительно остановилась прямо перед ним. Она беспокойно осмотрелась, затем еще раз, но уже с раздражением.
Алкоголь придал Моргану уверенности. Он поднялся и отвесил девушке поклон, более изящный, чем обычно.
– Миледи? Могу ли я вам чем-то помочь? – поинтересовался он на своей лучшей высокой архаике, которая, как ему показалось, прозвучала более свободно, чем всегда.
Его величайшим достижением дома, в Харндоне, было умение читать и писать на настоящей высокой архаике, а здесь на ней говорили даже головорезы. Потому что в Морее это был их родной язык.
Девушка повернулась, и ее улыбка озарила его, словно свет далекого маяка.
– Прошу прощения, господин, – зарделась она, – я не привыкла разговаривать с мужчиной на людях. – Ее веер взметнулся и закрыл лицо, правда, недостаточно быстро, чтобы скрыть краску, стремительно растекшуюся по шее, и…
Морган осмотрелся. Прошло много времени с тех пор, как он переступил порог сего заведения, – он пропустил призыв к вечерней молитве, точно так же как и некоторые другие посетители, а его желудок вдруг решил, что самое время умерить алкогольный пыл и что-нибудь съесть. Даже если потом он собирался спрыгнуть с моста. Вариант броситься на собственный меч отпадал, поскольку тот был чересчур длинным.
Оказалось, он снова сел, точно во сне. Где-то в уголке сознания он услышал собственный голос: «Похоже, я порядком надрался». К слову, прежде он уже напивался – дважды, но не так сильно.
– Можете присесть за мой столик, – предложил он, словно для него это было чем-то обыденным.
Ее взгляд скользнул по нему поверх веера.
– Я, право, не могу, – заявила девушка. – Жду отца. Он что-то запаздывает. Да и, во имя Парфенос-Девы, здесь не место для леди.
Морган подумал, что ей лет девятнадцать, хотя его опыт общения с дамами, особенно с морейками, был крайне ограничен. На занятиях по философии он сталкивался с монахинями, но все они носили полное облачение. Таким образом, Мормиртир знал лишь их голоса и скорость, с которой вызывал их раздражение.
Он не мог сказать, была ли девушка красивой, обыкновенной или уродливой как смертный грех. Юноша просто наслаждался ее румянцем и манерами.
– Пожалуйста, присядьте, я не стану вам докучать, – попросил Морган и поднялся, недоумевая, когда это он успел столь нагло усесться. – Присядьте здесь, а я удалюсь, пока не придет ваш отец…
Он намеревался подтвердить свои слова делом, но ее веер метнулся вперед, чтобы удержать его.
– Не стоит делать подобных глупостей, хотя ваше предложение весьма любезно для варвара, – заявила молодая особа, легонько толкнув его на место.
И вот он снова сидит, и она рядом с ним.
Это было все равно что листать иллюстрированную Библию. Ему приходилось додумывать все недостающее, например, когда она успела сесть? Сделала ли это грациозно?
– Каким образом вы оказались в нашем славном городе? – поинтересовалась девушка.
Вздохнув, Мортирмир ответил:
– Моя матушка отослала меня в университет. – Вышло слегка напыщенно.
– Должно быть, вы очень умный!
– Слишком умный, – горько улыбнувшись, пробормотал он.
Вдруг словно из ниоткуда появился трактирщик – старый лысый ублюдок напоминал шар. Он принялся что-то разливать из кувшина по кружкам, девушка захихикала и поблагодарила его, а комната слегка закружилась.
