Многие писатели безответственно убивают сюжет непродуманными поворотами или нечитабельным началом. Используя предлагаемые стратегии, собранные нами в результате многолетней работы, вы тоже сможете зарубить на корню любое повествование.
ВЫЕДЕННОЕ ЯЙЦО
КОГДА СЮЖЕТ СЛИШКОМ СЛАБЫЙ
«Дураки», – подумал Томас Абрамс и покачал головой, под пристальным взглядом Лена Стюарта заканчивая осмотр дренажной системы.
– Глупые, глупые дураки, – промычал он.
Появившись из-под крышки колодца, он встал, стряхнул прилипший мусор со своего серого комбинезона, взял планшет и записал что-то в форму, пока Лен, не в силах скрыть беспокойство, ждал заключения. Томас был не прочь заставить его подождать.
– Так, – протянул он, когда закончил и убрал ручку. – Так, так, так…
– Ну, что? – спросил Лен, голос его дрожал.
– Когда же вы все уже поймете, что нельзя использовать соединительные перемычки B-142 с разъемом 1811-D!
– Н-но… – заикаясь, вступил Лен.
– Или, может… ну, просто как вариант, вы перепутали 1811-D с 1811-E? – он сделал паузу, чтобы слова закрепились перед смертельным ударом. – Опять.
Лен не смог ничего ответить, а Томас ушел, даже не оглянувшись, горько посмеиваясь, представляя выражение лица Лена, когда тот наконец осознает все последствия своей ошибки.
Основной конфликт здесь едва ли годится даже для эпизода «Семьи Партриджей»[3]. Но раз уж вы пишете роман, подразумевается, что после такой драматичной завязки вам еще надо провести читателя через триста с лишним страниц, а центральная проблема вашего произведения важна и даже способна в корне изменить чью-то жизнь.
Более того, роман предназначен для широкой аудитории. И поэтому писателю предстоит избавиться от обманчивой веры в то, что интересные для него вещи будут интересны кому-то еще. Если за вами ухлестывает какой-то забавный низкорослый мужчина или домовладелец отказывается починить вам протекающие трубы, нарушая тем самым арендный договор, и вы уже рассказали об этом соседям, друзьям и матушке, но хотите и дальше выпускать пар, – не спешите писать роман.
Не то чтобы безответно влюбленный коротышка, живущий в доме с неисправными трубами, не может стать главным героем… Просто его рост, как и проблемы с канализацией, должны быть всего лишь дополнительными штрихами или ненавязчивым фоном в той сцене, где он на месте преступления гадает, как, черт возьми, можно было получить такие травмы от бараньей ноги.
ЗАЛ ОЖИДАНИЯ
КОГДА ИСТОРИЯ ЗАТЯНУЛАСЬ
Реджи сел на поезд в Монтоке и устроился рядом с вагоном-рестораном. Вдыхая отвратительный запах чизбургеров, он погрузился в размышления о том, почему решил стать врачом. Еще мальчиком его привлекали разного рода жуткие болезни, но значило ли это, что у него есть призвание? Тряска не давала Реджи уснуть, а от запаха чизбургеров уже начинало подташнивать. Точно такие же ощущения он всегда испытывал при виде крови. Так почему же выбрал именно эту профессию много лет назад?
Монток быстро проносился за окном…
Через 10 страниц:
Последние домики Монтока терялись в золотистых зарослях травы, словно яркие отблески на фоне мрачных воспоминаний Реджи, в которые он все глубже погружался, размышляя над своим положением. Ах, если бы он получил степень по биологии, как всегда хотел, вместо того чтобы следовать совету дяди Фрэнка, который тогда сказал ему, привычно почесывая свою волосатую шею: «Смотри, Реджи, не повторяй моей ошибки с этой степенью по биологии. Тогда, в пятьдесят шестом я упустил свой шанс…
Через 10 страниц:
…короче говоря, так я и встретил твою тетю Катарину. И так ты появился на свет», – заключил дядя Фрэнк. Новости могли бы ошеломить Реджи, если бы за несколько месяцев до этого он не узнал от кузена Стью о тайной интрижке матери с дядей Фрэнком. Стью позвонил и рассказал, что получил стипендию в Пенсильванском университете, чем только вновь разбередил горькое сожаление Реджи по поводу выбора медицинского факультета…
Здесь писатель выдает на-гора бесконечные факты о герое без какой-либо привязки к основным событиям. На пятидесятой странице читатель все еще понятия не имеет, почему происхождение Реджи, его медицинская карьера или географическое положение Монтока так важны. А к сотой странице читатель уже сильно сомневается, что все это вообще имеет значение (если, конечно, он выдержит сто страниц).
Писатель создал сцену, в которой ровным счетом ничего не происходит. Не стоит забывать: с точки зрения читателя главными все же являются события, которые герой переживает в данный момент. О чем бы Реджи ни думал в поезде, основное в этом эпизоде – мужчина, сидящий у окна и испытывающий легкую тошноту.
Избегайте сцен, которые служат лишь декорациями и в которых герой размышляет над своим прошлым. У него будет масса возможностей подумать об этом в других эпизодах, более насыщенных событиями. Рассуждения Реджи по поводу выбора профессии, например, звучали бы куда эффектнее во время жизненно важной операции, которую он делал бы своему младшему брату.
Если вам никак не вырваться из «зала ожидания», еще раз проанализируйте свое произведение, чтобы честно определить для себя главное событие. Все, что происходило до него, можно вырезать. Если эта часть текста содержит какую-то важную информацию, подумайте, насколько сжато вы сможете ее передать. Удивительно, но часто двадцать страниц можно смело заменить одним абзацем или внутренним монологом. Если вам необходимы еще более решительные меры, вы найдете их в «Радикальной хрургии для романа».
