Секс в современной культуре стал иным, он на пороге новыхизменений. Освобождение Эроса, по мнению Г. Маркузе, ведет к освобождениючеловечества, а сексуальная близость облагораживается любовью. Поэтомусовременная культура должна пройти через проблематику Сада, вербализироватьэротическую стихию, определить логику сексуальных фантазий. Лишь при условиибогатого знания о законах эротики, уничтожения ханжеских табу, свободноговладения языком страстей, наконец такой ментальности, которая позволяет читатьСада не столько как порнографическое откровение, занятное само по себе сколькофилософское кредо наслажденца, можно преодолеть ту болезнь немоты, котораясковывает «смущающуюся» культуру Совершенно прав В. Ерофеев, утверждающий, что«Маркиз де Сад — это этап европейской культуры»[7].
Р. Рахманалиев
Книга первая
Мы с Жюстиной выросли и получили воспитание в Пантемоне.Название этой славной обители должно быть вам знакомо, и нет нужды добавлять,что в течение многих лет из этого монастыря регулярно выходили самые прелестныеи самые распутные женщины, во все времена украшавшие Париж. Вместе со мной вПантемоне оказалась Эвфрозина, юная дама, по стопам которой я возмечтала пойтии которая когда-то жила по соседству с моими родителями. Она сбежала изотцовского дома, чтобы с головой окунуться в либертинаж,[8] и отнее и от другой монахини, ее старшей подруги, я получила первые и основныепонятия о морали, той самой морали, которая, если судить по рассказу моейсестры о ее собственной жизни, покажется вам довольно странной для девушки моихлет, поэтому, прежде чем продолжить свое повествование, я должна сказатьнесколько слов об этих замечательных женщинах и дать вам краткий отчет о томраннем периоде своей жизни, когда в плодородные глубины моей неопытной души,соблазненной и развращенной этой парочкой сирен, было брошено семя, коемувпоследствии суждено будет расцвести пышным цветом порока.
Монахиню, о которой я хочу рассказать, звали Дельбена. Когдая с ней познакомилась, она уже пять лет была аббатисой монастыря и приближаласьк своему тридцатилетию. Я не встречала женщины более очаровательной, чемДельбена. Она была бы идеальной моделью для любого художника: нежное ангельскоелицо, светлые локоны, большие голубые глаза, в которых светилась призывнаянега, фигура, будто скопированная с одной из Граций.[9] Совсемюную, в возрасте двенадцати лет, Дельбену заточили в монастырь только радитого, чтобы ее старший брат, которого она люто ненавидела, получил предназначавшеесяей приданое. Оказавшись в заточении в том нежном возрасте, когда начинаютбродить страсти, смутные и еще неопределенные, когда просыпается интерес кокружающему миру и, в частности, к миру мужчин, только благодаря своейстойкости, которая помогла ей успешно выдержать самые суровые испытания, она, вконце концов, научилась отважно смотреть судьбе в глаза. Будучи не по годамразвитой, изучив все философии, и сама научившись мыслить по-философски,Дельбена стоически приняла свое заточение, но при этом сохранила двух или трехсамых близких подруг. Они навещали ее, утешали и, поскольку она оставаласьочень богатой, продолжали снабжать книгами и довольно невинными удовольствиями,которые еще сильнее распаляли ее воображение и без того богатое от природы иничуть не стесненное затворничеством.
Что же касается Эвфрозины, ей было пятнадцать лет в товремя, когда я ее узнала, и уже полгода она была ученицей мадам Дельбены, когдаони обе предложили мне присоединиться к их обществу. Случилось это в тот самыйдень, когда мне пошел тринадцатый год. Эвфрозина имела стройный стан, красивыеглаза, живой ум, хотя, пожалуй, была чересчур высокой, и кожа ее не отличаласьбелизной и упругостью — одним словом, ей было далеко до нашей наставницы.
Нет нужды говорить, что среди живущих взаперти женщинединственным поводом для дружбы и привязанности может быть толькосладострастие: они привязываются друг к другу не в силу добронравия, аблагодаря взаимным удовольствиям плоти, и если с первого взгляда, с первогоприкосновения между ними вспыхивает искра страсти, они становятся неразлучными.Обладая исключительно сильным темпераментом, уже в девять лет я приучила своипальцы чутко откликаться на любые желания, возникающие у меня в мозгу, и помере возможности утолять их, и с тех пор я ничего так не жаждала, как случаябез раздумий броситься в полную наслаждений жизнь, двери в которую широкораскрыла для меня моя врожденная предрасположенность. Вскоре случай такойпредставился; Эвфрозина и Дельбена дали мне то, чего я так долго ибессознательно искала. Страстно возжелав заняться моим воспитанием, наставницаоднажды пригласила меня на обед. Там же присутствовала Эвфрозина. Погода была,как нарочно, великолепная, солнце ласково пригревало воздух, поэтому я нашламоих новых подруг в очаровательном неглиже: кроме прозрачных нижних сорочек,подвязанных широкими розовыми поясами, на них ничего не было.
— С самого первого дня, как ты появилась в нашемзаведении, — начала мадам Дельбена, запечатлев бесстрастный, как мнепоказалось, поцелуй на моем лбу, хотя глаза ее и руки выдавали некотороеволнение, — мне захотелось ближе познакомиться с тобой. Ты красива, нелишена, по-моему, сообразительности и прочих талантов, а молодые девушкиподобного рода занимают особое место в моем сердце. Ого, ты уже краснеешь,милый ангел! Я запрещаю тебе краснеть! Скромность — это иллюзия, и знаешь,откуда она происходит? Это продукт не чего иного как наших, так называемых,культурных привычек и нашего воспитания, это есть то, что называетсяусловностями. Природа создала мужчину и женщину обнаженными, не ведающими ниотвращения, ни стыда. Если бы человек строго следовал указаниям Природы, он низа что не сделался бы жертвой скромности. Есть непреложная истина, прелестьмоя, которая гласит, что существуют добродетели, чьим источником служит не чтоиное, как полное небрежение законами Природы или же их полное незнание. Развемог бы человек настолько увязнуть в христианских заповедях, если бы дал себетруд внимательно посмотреть, из чего они состоят? Ну да ладно, побеседуем обэтом как-нибудь в другой раз, а пока поговорим о другом. Ты не желаешьприсоединиться к нашей компании, я имею в виду наши костюмы?
После чего эти дерзкие красотки с милыми улыбкамиприблизились ко мне, и в мгновение ока я оказалась точно в таком же виде, вкаком были они, а во время процедуры раздевания поцелуи мадам Дельбеныприобрели совершенно иной характер.
— Ах, наша Жюльетта просто прелесть! — свосхищением вскричала она. — Ты только взгляни на эти маленькие сладкиегрудки, посмотри, как они трепещут! Знаешь, Эвфрозина, я бы сказала, что еетело аппетитнее, чем твое… Кто поверит, что ей еще нет и тринадцати?
