– А меня – Саша, – вежливо сообщила Саша.
– И ты не куришь, – иронично заметила Герда.
Саша пожала плечами, и тут ее осторожно дернул за рукав кудрявый юноша.
– Д-девушка, – заговорил он, слегка заикаясь и краснея, – из-звините, а у вас л-легкая рука?
– Не знаю… Не жалуюсь вроде бы, – растерялась Саша.
– Эт-то хорошо! В-вы не могли бы п-посмотреть для меня… ну, т-там, в списках, фамилию Иванов. Я сам как-то не решаюсь…
– Конечно!
Саша снова побежала вверх по ступеням, снова ввинтилась в толпу. Юноша демонстративно отвернулся.
Саша подпрыгивала, выглядывая поверх голов. Кроме нее в толпе почти синхронно подпрыгивали еще несколько абитуриентов.
– Молодой человек! – крикнула Саша.
Юноша испуганно обернулся.
– Здесь два Ивановых!
Юноша страдальчески нахмурился и побрел к лестнице:
– Я так и знал. Все кончено…
Но Саша побежала за ним:
– Да погодите! Ну куда же вы! Они оба зачислены!
– Что? – юноша обернулся.
– Зачислены, говорю! Оба Иванова!
И тогда наконец юноша расплылся в широкоймальчишеской улыбке, подскочил к Саше, подхватил ее на руки, закружил по вестибюлю. Саша взвизгнула от неожиданности:
– Ай, пустите! Сейчас же отпустите меня!
А юноша, аккуратно поставив Сашу на пол, прошелся колесом и бросился вниз по лестнице. Оторопевшая Саша смущенно одернула короткую юбочку. Юноша, уже открывая дверь, помахал Саше на прощанье:
– Спасибо, милая девушка!
Герда, наблюдавшая за Сашей и юношей, одобрительно показала Саше большой палец.
Вот так и стала Саша студенткой.
Вприпрыжку, напевая, идет Саша по солнечному городу. А город живет своей жизнью. Как ни странно, вся эта жизнь – веселая и разнообразная – проходит в очередях. У памятника Неизвестному солдату выстроилась очередь женихов и невест – возлагать букеты из желто-солнечных шариков астр и хризантем. У магазина на улице Горького выстроилась очередь за марокканскимиапельсинами – счастливцы отходят с авоськами, раздутыми маленькими солнцами. А возле школы очередь пионеров, усаживающихся в автобус с табличкой на лобовом стекле: «Осторожно, дети!», уезжают в лагерь. На пилотках у детишек нашивки-солнышки. Белые рубашечки с погончиками, васильковые юбочки и шорты.
Саша подходит к учительнице:
– Здравствуйте, Тамара Ивановна!
Учительница отвлеклась от пересчитывания подопечных, улыбнулась:
– Ну как, Саша, поступила?
– Поступила, Тамара Ивановна!
Учительница решила не упускать подходящий воспитательный момент, обернулась к любопытствующим пионерам:
– Вот, слышали? Если будете учиться так же хорошо, как Саша, тоже поступите в институт! – Учительница одернула мальчишку, который пытается украдкой усадить зеленую гусеницу на воротник красивой девочке. – Сёмушкин! Саша вот так никогда не делала!
Сёмушкин исподтишка показал Саше язык. Саша не удержалась и ответила тем же.
А учительница обняла Сашу:
– Ну, все, ты теперь – взрослый человек! Поздравляю!
Саша тихо призналась:
– Только страшно немножко.
Учительница мягко улыбнулась:
– Ты даже не представляешь, какое у тебя сейчас счастливое время! Вся жизнь перед тобой! – Учительница поцеловала Сашу в макушку и неожиданно строго добавила: – Ты там, в университете, смотри, школу нашу не позорь!
– Не буду, – легко пообещала Саша и пошла домой, а учительница вернулась к разбегающимся подопечным и стала хлопотливо загонять их в автобус.
Саша идет мимо расчерченных на асфальте возле школы «классиков» и, чтобы отвлечься от мыслей об ушедшем детстве, скачет по меловым клеткам на одной ноге.
В проходном дворе, между прочим, тоже очередь. Девочки выстроились, чтобы чинно, друг после друга прыгать через скакалку, которую вертят две подружки, а мальчишка подбежал и стал дурашливо подражать девочкам. Те прогнали хулигана, и он помчался запускать воздушного змея.
Саше под ноги выкатился мяч, который гоняла детвора. Не удержавшись, она от всей души зафутболила мяч носком своей взрослой туфли и тут же услышала возмущенное:
– Ну, тетя!!!
Саша удивленно оглянулась, но тут же поняла, что «тетя» относится именно к ней. Она смутилась, пробормотала:
– Ой, девочки, извините! Я сейчас! – и с виноватым видом побежала за угол дома – туда, куда укатился желтый, как солнце, мячик.
Саша обогнула дом и вдруг увидела, что мяч держит на одном пальце молодой человек. Он длинноволос, одет в диковинную, зашнурованную тесемками яркую рубаху, широченные вытертые джинсы и жилет из видавшей виды кожи, весь в разноцветных заплатках.
Саша помедлила в нерешительности. Она не смогла бы объяснить, что ее смущало в молодом человеке. Не одежда, нет. Хиппи она видывала и раньше. Они регулярно собирались на Пушке. Вот и Герда, с которой Саша познакомилась сегодня утром… Скорее Сашу смутило, что молодой человек ей очень понравился. Вот так прямо в первого взгляда взял и понравился. И даже не потому, что был очень красивым. Хотя он действительно был очень красивым. А вот какое-то у него было выражение лица… Среди Сашиных знакомых ни у кого не было такого. В нем – абсолютная уверенность… нет, не в завтрашнем дне, как у любого порядочного комсомольца, а в настоящем моменте. И печать какой-то отдельности или отделенности – Саша не поняла, – сосредоточенной приподнятости над происходящим. И еще – взгляд. Молодой человек так посмотрел на Сашу, что она вздрогнула, и как-то незнакомо заныло внизу живота. Словом, Саша растерялась. А молодой человек прокрутил мяч на пальцах и протянул ей.
У Саши неожиданно сорвался голос, и она жалко пискнула:
– Спасибо.
А молодой человек сверкнул взглядом и заговорщицки сообщил:
– Вот так все и начинается.
И ушел, а Саша только крикнула ему вслед:
– Что начинается-то?
Но он не ответил, а тут и возмущенные дети налетели:
– Эй, это наш мяч все-таки!
Саша очнулась от их голосов и поспешила домой.
В чинном «сталинском» дворе – с коваными воротами, газоном и фонтаном посередине гуляют бабушки с малышами – у подъезда, открыв капот надраенного до зеркального блеска черного «ЗИМа», возится в моторе водитель. Поравнявшись, Саша вежливо поздоровалась:
– Здравствуйте, Николай Иванович!
– Здравствуйте, Александра Владленовна! Ну что, поступили?
– Поступила!
– Молоток! Поздравляю!
