— Перестань целыми днями возиться с ним. Ты портишь котенка.
— Хорошо, тетя Матильда, — послушно согласилась Элен,поглаживая котенка и разглядывая царапины на тыльной стороне руки.
— Похоже, приятель, ты забыл, какие у тебя острые коготки, —сказала она котенку. — Теперь мне придется пойти и перевязать руку.
Девушка стоял а в ванной подле аптечки, когда услышалаприближающиеся тяжелые шаги. Дверь отворилась, на пороге стояла хмурая тетяМатильда.
Матильде Шор было шестьдесят четыре года, и последние десятьиз них ее терзала неутолимая жажда отмщения. Кроме того, радикулит не улучшилее характера. Это была крупная, ширококостная женщина. В юности она былапо-своему привлекательна — тип женщины-воительницы, — но сейчас трудно было вэто поверить. Фигура ее расплылась, прямая когда-то спина согнулась, и онаприобрела привычку постоянно вытягивать шею вперед. Неприятное впечатлениеусиливали мешки под глазами и вечно поджатые губы. Но время оказалось бессильнымсмягчить в ее облике суровую решимость и непоколебимость воли. Сразу быловидно, что эта женщина любыми средствами добьется своей цели.
— Покажи-ка, где тебя оцарапал котенок, — потребовала она.
— Котенок не виноват, тетя Матильда. Я с ним играла, дразнилаего бумажкой, но не заметила, что держу ее слишком высоко. Янтарик простопытался зацепиться, вот и все.
Матильда осмотрела поцарапанную руку.
— Я слышала, как ты недавно с кем-то разговаривала. Кто этобыл?
— Джерри. — Элен изо всех сил старалась, чтобы в ее ответене чувствовалось вызова, но ей никогда не удавалось выдержать взгляд тетиМатильды. — Он заходил всего на несколько минут.
— Это я заметила. — Можно было не сомневаться, что тетушкаМатильда мрачно порадовалась краткости свидания. — Пора бы тебе уже что-торешить с этим, Элен. Нет сомнений, что он-то уже принял решение. У негодостаточно здравого смысла, чтобы понять, что он не может жениться, на тебе. Ялично считаю, что это только хорошо для тебя. У тебя бы хватило глупости, нераздумывая, выскочить за него, если бы только он попросил тебя об этом.
— Совершенно верно, как раз хватило бы.
— Ты хочешь сказать, что в этом нет ничего глупого, —фыркнула тетя Матильда. — Так воображают все глупцы. К счастью, твоисоображения никакой роли не играют. Для такой девушки, как ты, ничего хуженевозможно представить. Он не принесет счастья ни одной женщине, вечно будетискать мужскую компанию. Его угрюмое молчание, упрямая несговорчивость свели бытебя с ума. В тебе самой этого хватает на двоих. Я была замужем дважды и знаю,о чем говорю. Нет, ты могла бы быть счастлива только с таким человеком, какДжордж Альбер, который…
— К которому я совершенно равнодушна, — подхватила Элен.
— Если ты будешь с ним чаще видеться, это пройдет. Стоиттебе только отказаться от этой дурацкой мысли, что ты влюблена в ДжерриТемплера и не имеешь права быть хотя бы просто вежливой с другими мужчинами. Тывсе же не настолько глупа, чтобы не понимать, что вам вдвоем не прожить на егожалованье рядового.
— Джерри уже не рядовой, — прервала Элен, — его посылают вофицерское училище.
— Ну и что? Сначала надо его закончить. Ну, а потом, получивзвание, — если он его получит, — он отправится куда-нибудь на край света и…
— Но сначала он будет в училище, — торопливо заговорилаЭлен, не давая тете Матильде в красках описать, что будет потом. Элен даже себене позволяла задумываться об этом. — Он будет там несколько месяцев, и я моглабы устроиться где-нибудь поблизости, так что мы могли видеться время отвремени.
— Понятно, — с непередаваемой иронией заявила тетя Матильда.— Ты уже все продумала, да? За исключением самого простого вопроса: на что высобираетесь жить все это время? Или же… — Она помолчала. — Ясно, с тобойразговаривал Джеральд. Он тебе внушил, будто в его власти заставить меня отдатьтебе те деньги, что оставил Фрэнклин… Ну так вот, выбрось из головы подобныемысли. Ты не имеешь права ни на какое наследство, пока Фрэнклин жив. А он умертак же, как я! Жив-живехонек, можешь не сомневаться. И в один прекрасный деньприползет сюда на коленях, умоляя простить и все забыть.
Она рассмеялась, как будто в этих словах было что-тозабавное. Впервые Элен осознала, почему тетя Матильда так истово верила в то,что Фрэнклин Шор до сих пор жив. Она ненавидела мужа слишком сильно и не моглапримириться с мыслью о том, что он ускользнул от нее, вырвался из-под еевласти. У нее осталась одна-единственная цель в жизни — увидеть, как онвернется домой. Старый, одинокий, нищий, истрепанный жизнью. Вот тогда оначувствовала бы себя сполна отомщенной за все причиненные ей обиды.
Комо, слуга, вдруг возник неизвестно откуда и замер напороге.
— Извините, позалеста…
— В чем дело, Комо? — спросила Матильда. — Дверь открыта.Входи. И избавься наконец от своей кошачьей манеры подкрадываться.
Темные блестящие глаза слуги были устремлены на МатильдуШор.
— Просят к телефону, позалеста. Говорят, очень важно.
— Хорошо, я сейчас подойду.
— Трубка не снята в вашей спальне, — сообщил Комо и пошелназад по коридору своей легкой, неслышной походкой.
Элен спросила:
— Тетя Матильда, почему вы не избавитесь от этого парня? Яему не доверяю!
— Возможно, ты и не доверяешь. Зато я — вполне.
— Он же японец.
— Глупости. Он кореец. И ненавидит японцев.
— Он может утверждать, что он кореец, но это же…
— Так он говорит уже двенадцать лет.
— Но по-моему, он совершенно не похож на корейца. С виду онтипичный японец и ведет себя как японец, и…
— Ты была когда-нибудь знакома хоть с одним корейцем? —прервала ее тетя Матильда.
— Ну-у не… не то чтобы…
— Комо — кореец, — твердо заявила тетя Матильда и,повернувшись, зашагала в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.
Элен возвратилась в гостиную. Ее рука горела послепромывания дезинфицирующим раствором. Котенка нигде не было видно. Элен уселасьв кресло с журналом, но никак не могла сосредоточиться.
Минут через пятнадцать она отбросила журнал, откинулась наспинку кресла и закрыла глаза. Появившийся неизвестно откуда котенок, явноподлизываясь, с громким мурлыканьем стал тереться о ее ноги. Наконец он вскочилна подлокотник кресла и принялся лизать шершавым языком ее руку.
Элен слышала, как зазвонил телефон, как Комо подошел к немуедва слышными шагами, и вот он уже стоял подле нее, будто материализовался извоздуха.
