Хилари выразительно пожала красивыми плечами:
— Кажется, завтра утром Ларри с ним встречается.
— Лицом к лицу?
— Именно. — Темно-синие глаза вопросительно взглянули на Лизу. — Мы, конечно, давно делаем снимки для его журналов, но все равно непонятно, с чего вдруг недосягаемый владелец «Моды» захотел повидать простого фотографа, пусть даже лучшего из всех. В нашей среде о нем все говорят с придыханием, и если верить колонкам сплетен, он — воплощенный ответ на молитвы всех девушек на свете. Интересно, какой он на самом деле? — Она нахмурилась, поняв, что эта мысль ее волнует всерьез. — Я не знаю никого, кто бы общался с ним непосредственно. Мне он представляется огромным таким призраком, стоящим на Олимпе с журналом «Мода» в руке.
— Может быть, уже завтра Ларри просветит тебя, — предположила Лиза, но Хилари покачала головой, и нахмуренные брови сменила усмешка.
— Ларри ничего не заметит, если только не заснимет мистера Бардофа на пленку.
На следующее утро около половины десятого Хилари открыла дверь студии Ларри запасным ключом. Ее блестящие волосы, готовые для рекламы шампуня, падали на плечи мягкими густыми волнами. В маленькой задней комнатке опытной рукой она сделала макияж и без пятнадцати десять уже нетерпеливо включала лампы, необходимые для съемки в помещении. Минуты бежали, а Ларри и никакой другой фотограф все не являлись, и Хилари в досаде уже начала подозревать, что он забыл найти себе замену.
Было уже почти десять, когда дверь студии отворилась, и Хилари незамедлительно набросилась на вошедшего:
— Наконец-то! — Она несколько смягчила раздражение легкой улыбкой. — Как вы поздно!
— Разве? — удивился он, слегка приподняв брови в ответ на ее возмущение.
Хилари помедлила, отметив, что вошедший необычайно хорош собой. Его густые, цвета кукурузы волосы спускались до ворота серого джемпера, видимо подобранного под цвет больших, внимательных, серых глаз. Губы изгибала легкая улыбка. В загорелом лице было что-то смутно знакомое.
— Мы с вами прежде не работали? — спросила Хилари, глядя на него снизу вверх, поскольку он был больше шести футов ростом.
— Почему вы спрашиваете? — ответил он вопросом на вопрос, и Хилари вдруг почувствовала себя неловко под немигающим взглядом этих глаз.
— Просто так, — пробормотала она, отворачиваясь, чтобы поправить манжету. — Давайте уже начнем, наконец. Где ваша камера? — Она с запозданием заметила, что при нем нет снаряжения. — Или вы воспользуетесь аппаратурой Ларри?
— Видимо, так. — Он все продолжал стоять, глядя на нее, не делая попыток приступить к работе, и его нерасторопность начала ее раздражать.
— Ну, начинайте, не торчать же нам тут весь день. Я еще полчаса назад была готова.
— Простите. — Он улыбнулся, и ее поразила перемена, которую улыбка сотворила с его и без того приятным лицом. Это была беззаботная, обезоруживающая улыбка, полная обаяния, и в ее голове вдруг мелькнула мысль, что улыбка эта обладает сокрушительной силой.
Хилари отвернулась, борясь с собой, чтобы не поддаться ее власти. Это ей удалось с некоторым трудом.
— Для чего эти снимки? — спросил он, осмотрев фотокамеры Ларри.
— Господи, разве он вам не сказал? — Хилари снова обернулась к нему и, покачав головой, впервые улыбнулась. — Ларри фотограф от Бога, но он на редкость рассеянный человек. Как он еще не забывает по утрам вставать с кровати… — Изящными пальцами она подхватила локон своих волос цвета воронова крыла и театрально тряхнула головой. — Чистые, блестящие, чувственные волосы, — проговорила она голосом из рекламного ролика. — Сегодня мы продаем шампуни.
— Ясно, — ответил он и принялся ловкими профессиональными движениями устанавливать технику, заставив Хилари облегченно вздохнуть. Кажется, свое дело он знает. И ее смутное беспокойство рассеялось. — А кстати, где сам Ларри?
Вопрос резко вывел Хилари из задумчивости.
— Разве он не объяснил? Очень в его духе! — Она встала под лампы и начала поворачиваться, встряхивая головой, так что волосы взлетали густым черным облаком, а он защелкал фотоаппаратом, полуприседая и кружа вокруг нее, выбирая выгодный ракурс. — У него встреча с Бретом Бардофом. Упаси его господи забыть. Его же живьем съедят.
— А что, Брет Бардоф привык закусывать фотографами? — прозвучал со сдержанным смешком голос из-за объектива.
— Я бы не удивилась. — Хилари подняла вверх волосы и миг удерживала, прежде чем они роскошным плащом снова упали на плечи. — Такой крутой бизнесмен, как Брет Бардоф, не станет церемониться с забывчивым фотографом.
— Вы с ним знакомы?
— Господь с вами! — Хилари искренне рассмеялась. — И едва ли познакомлюсь, он слишком высоко сидит. А вы с ним встречались?
— Не то чтобы встречался…
— Ну да, мы все работаем на него, каждый на своем месте. Уже не сосчитать, сколько раз мое лицо появлялось в его журналах. Не меньше миллиона, — прикинула она, перехватив вопросительный взгляд из-за фотоаппарата. — Да, не меньше, — повторила она уверенно. — Но самого императора я не встречала ни разу.
— Императора?
— А как иначе назвать такую величественную особу? — Хилари жестом изобразила величие Брета Бардофа. — Судя по тому, что я слышала, он правит своими журналами, словно самодержец.
— Вы, похоже, это осуждаете?
— Да нет, — возразила Хилари, с улыбкой пожимая плечами. — Просто любые императоры меня нервируют. Ведь сама я — простая крестьянка.
— Ваше лицо никак не назовешь ни простым, ни крестьянским, — заметил он, заставив ее слегка вскинуть брови. — Ваши волосы продадут галлоны шампуня. — Он опустил фотоаппарат и прямо посмотрел ей в глаза. — Думаю, мы закончили, Хилари.
Хилари расслабленно вздохнула, закинула волосы назад и с любопытством оглядела его.
— Вы меня знаете? Простите, но я вас никак не могу вспомнить. Мы все-таки работали с вами?
— Лицо Хилари Бакстер можно встретить повсюду. Моя профессия — замечать красивые лица, — ответил он небрежно, и в серых глазах снова мелькнула усмешка.
— Значит, у вас передо мной преимущество, мистер?..
— Бардоф, Брет Бардоф, — ответил он и щелкнул затвором, запечатлев изумление на ее лице. — Можете закрыть рот, Хилари. Думаю, снимок получился. — Он широко улыбнулся, и она машинально повиновалась. — Вы потеряли дар речи? — насмешливо спросил он, явно наслаждаясь ее смятением.
Наконец до Хилари дошло, почему ей знакомо это лицо, ведь ей неоднократно приходилось видеть его на страницах газет и его собственных журналов, и от души выругала себя за глупость. Злость на себя распространилась и на стоящего перед ней человека, и Хилари вновь обрела голос.
— И вы слушали мою болтовню? — процедила она, заливаясь румянцем. — Снимали меня, делали не свое дело и позволили мне выставить себя дурой!
