В темноте и дыму это были штыки и ручные гранаты, а также приклады винтовок, ножи, иногда кулаки и даже зубы, когда пехота Долара бросалась на своих врагов. Офицеры этих полков знали, насколько жизненно важно было уничтожить блокпост. Не все их люди были в равной степени осведомлены о ставках, но они знали достаточно, и враг был в этих деревьях перед ними, больше не прячась за окопами форта Тейрис, когда снайперский огонь и артиллерия наносили постоянный, мучительный урон осаждающим, несмотря на траншеи линии осады. Они были более чем немного голодны, эти доларцы, изможденные, в дырявых ботинках и поношенной форме, которая была опасно близка к лохмотьям, но их оружие было в хорошем состоянии и чистоте, и они знали, что с ним делать.
Они прокладывали себе путь через импровизированные засеки, теряя в процессе любые следы формирования. Чарисийские мины убили или ранили десятки из них. Чарисийские винтовки и ручные гранаты убили или ранили десятки из них. Но выжившие добрались до бруствера, и тогда это был штык против штыка. 12-й конный полк был перевооружен новыми револьверами, стреляющими патронами, и пистолеты нанесли ужасный урон людям Паскейла, но эти изможденные, похожие на пугала солдаты все равно выстояли. Они пробили брешь во фронте 3-го батальона, фактически уничтожив по пути два взвода роты Б и одно минометное отделение взвода поддержки. Но затем яростная контратака роты Г обрушилась на их фланг ураганным потоком гранат и цунами штыков. Прорвавшиеся были отброшены, блокированы и уничтожены, но дорогой ценой.
Первая атака доларцев началась вскоре после девяти часов. Она ревела вокруг позиции чарисийцев более сорока пропитанных кровью минут, прежде чем нападавшие отступили в угрюмом, упрямом разочаровании… и вторая атака с криками вырвалась из-за деревьев за ревущими горнами всего через девяносто минут. Она была слабее, потому что треть людей, участвовавших в первой атаке, были убиты или ранены, и ее возглавлял полковник Тринт Бригсин, потому что среди раненых были и Албейр Паскейл, и Готфрид Камелка, но она наступала так же яростно, и она тоже прорвала линию чарисийцев.
На этот раз доларцы прорвались в двух местах, но, несмотря на всю их ярость, у них просто не хватало людей, и 1-й батальон ждал за линией фронта. Контратаки численностью в роту подавляли каждый прорыв, отбрасывали каждую атаку более чем на два часа, в то время как пороховой дым поднимался густым, удушливым облаком, пронизанным вспышками выстрелов, подобными вспышкам молнии в сердце летней грозы.
А потом, внезапно, так же резко, как ломающаяся ветка, все закончилось. Стрельба и звуки горнов смолкли, штыки больше не вонзались в человеческую плоть, новые взрывы гранат не разрывали ночь. Были только измученные люди 12-го конного полка и лесная ночь, наполненная стонами, рыданиями и криками изломанных, истекающих кровью людей.
12-й конный полк потерял почти восемьсот человек, более тридцати процентов от трех сражавшихся батальонов, но из колонны полковника Паскейла в этих ужасных лесах лежали убитыми или ранеными две тысячи шестьсот человек. Эти потери составили более шестидесяти процентов. Трое из четырех полковников, которые вели свои полки в бой, были убиты или ранены, как и тринадцать из двадцати четырех командиров рот и шестнадцать из сорока восьми командиров взводов.
Им нечего было стыдиться, этим людям. Вообще ничего. Они атаковали врага на подготовленных позициях, в темноте, не имея ни малейшего представления о том, как этот враг был развернут. Они понесли ужасающие потери в своей первой атаке; затем выжившие перестроились и повторили все сначала, и в процессе они понесли потери, которые уничтожили бы любую армию в истории человечества.
Они дали Церкви и короне все, что могли дать, дали все, что можно было потребовать от любого смертного человека. И все же, в конце концов, они были отброшены назад — хромая, рыча, зализывая раны, но все же отступили… А окровавленный, но не сломленный, 12-й конный полк все еще держал свой строй перед ними.
VIII
Лес Киплингир и форт Тейрис, земли Саутмарч, республика Сиддармарк
Генерал сэр Тамис Макбирн, командир 2-го корпуса армии Клифф-Пик, оглядел осунувшиеся, измученные лица. Освещение было неприятным, пламя фонаря рисовало линии и тени самым темным углем, превращая усталые глаза в полированные шарики, и он снова посмотрел на карту.
Эту карту подготовили инженеры майора Чернинко. Она была менее подробной, чем те, которые архангел Хастингс предоставил в день творения. Это было даже не так подробно, как более поздние карты простых смертных, с которыми армия Клифф-Пик выступила из Сиддар-Сити. Но она была достаточно подробной, расстояния и координаты были точными и верными, и хотя, несомненно, было много особенностей местности, которые она не показывала, те, которые она показывала, были именно там, где она их поместила.
И то же самое для позиций потрепанных подразделений 2-го корпуса.
Если бы он вышел из палатки под холодный ночной мокрый дождь, он бы увидел зарево, все еще поднимающееся от пожара, который бушевал, несмотря на погоду, большую часть дня. Он был так же рад, что не мог видеть этого в данный момент, и он хотел бы закрыть свой разум от того, на что это должно было быть похоже, когда огненную лозу охватило пламя. Вероятно, это были минометы — таково было мнение генерала Рейзингира, и он был там; он должен знать. Конечно, никто никогда не узнает наверняка, но они знали, что произошло после того, как загорелась первая лоза. Огонь промчался по ее богатым маслом основным стволам, затем добрался до масличных деревьев и оттуда с ревом перекинулся на насаждения небесного гребня.
К счастью, ветер дул с запада. Если бы он был с востока, это означало бы почти неминуемую катастрофу. Как бы то ни было, это отодвинуло пламя и ядовитый, удушливый дым подальше от чарисийских укреплений, глубже в Киплингир… и в зубы армии Шайло. Лес был слишком пропитан дождем и мокрым снегом, чтобы даже масличные деревья могли долго поддерживать огонь, но он горел достаточно долго, чтобы этот вонючий дым уничтожил сплоченность врага… и чтобы крики раненых доларцев и деснаирцев, оказавшихся в ловушке на его пути, заполнили уши каждого охваченного ужасом слушателя.
Они также слышали выстрелы, когда раненые, не сумевшие избежать мучительного прикосновения огня, смогли перезарядить свои винтовки и сделать последний выстрел.
И все же, когда он смотрел на эту карту и рассматривал отчеты командиров своих бригад и полков, он знал, что даже этот запредельный ужас был лишь частью того, что произошло здесь, в этом мрачном, мокром лесу. Здесь, где дерзкий, даже блестящий план герцога Истшера едва не провалился из-за двух просчетов. Герцог учел каждый элемент, но его планы переоценили, сколько времени 2-му корпусу потребуется, чтобы укрепить свои позиции и окопаться… и недооценили, насколько яростно будет сражаться голодная, оборванная, жалкая армия Шайло.
Он на мгновение поднял глаза на профиль сэра Адрина Рейзингира с ястребиным носом. Он хорошо знал Рейзингира, знал, что генерал обучался как кавалерист старой школы, что его переход к стрелку не был легким или тем, который он действительно хотел совершить. Но он сделал это. О, да, — подумал Макбирн, снова опустив взгляд на карту, — он сделал это, и он сражался в битве пехотинца с дикой решимостью и холодным расчетом.
