– Вы давали подписку относительно национальной безопасности и государственных тайн, – напомнил мне Билл. – Независимо от вашего теперешнего статуса они по-прежнему в силе.
– Но еще я клялся защищать конституцию, – возразил я.
Он тяжело на меня посмотрел.
– Не сомневаюсь, что в Вашингтоне вас предупредили: если вы согласитесь на это задание, ваша жизнь может подвергнуться опасности.
Формулировка, которой обычно пользуются перед тем, как поручить задание, а не после его выполнения. В данном контексте она показалась угрозой.
– Могу я перекинуться с вами словечком наедине? – спросил я Билла.
– Нет! – заявила Сьюзан, прежде чем он сумел ответить.
– Только личное. Никаких дел, – объяснил я.
– Я не желаю, чтобы меня обсуждали таким образом! – возмутилась она, и Билл с готовностью подхватил тему:
– Мы все достаточно зрелые люди, чтобы поговорить вместе.
– Я не настолько зрелый, – сообщил я им, отошел в сторону и поманил к себе Билла. – Мужской разговор.
Сьюзан вспылила, но осталась на месте и закурила. А я отвел Билла так, чтобы нас не было слышно, и начал:
– Хочу поговорить с вами о Сьюзан и... об одном деле... но предупреждаю: если я выясню или хотя бы заподозрю, как уже подозреваю, что меня готовились принести в жертву в операции, о которой вы знали или которую планировали, я вас убью. Но сначала обсудим Сьюзан.
Он стоял, смотрел на меня и не отвечал.
Я могу ломать "мыльную оперу" минут пять, а потом мне нужно прийти в себя, и я почувствовал, что настал такой момент.
– О личных делах: я искренне сожалею о том, что произошло, – сказал я. – Признаю, я знал о вашей связи со Сьюзан, и вообще-то не в моих правилах отбивать чужих жен или подруг. Уверен, вам сообщили, что в Америке у меня есть девушка, с ней у меня давние отношения. Не извиняюсь за то, что случилось. Хочу только сказать, что Сьюзан сопротивлялась моим намерениям. Моя миссия выполнена – я еду домой. Сожалею, если встал между вами, и надеюсь, что вы обо всем забудете.
Я посмотрел ему в лицо: Билл сохранял достойное мужского разговора идиотски джентльменское выражение. Я чуть было сам не поверил в ту чушь, которую нес, и меня кольнула мысль о Сьюзан. Но я был уверен, что Билл ей больше не интересен. Однако я хотел, как говорится, расставить все точки над i и дать возможность высказаться ему.
Но Билл молчал, и я продолжал наговаривать на себя: мол, со стороны Сьюзан отношения были деловыми и платоническими до тех пор, пока обстоятельства не заставили нас поселиться в одной комнате в Дьенбьенфу. Билл был склонен в это поверить. А я, почувствовав, что мой рыцарский долг по отношению к даме выполнен, вознамерился вернуться к теме "Кто кого убьет – я его или он меня?". Но тут заговорил он:
– Я остановился в "Метрополе".
– Отличный выбор, – признал я.
– Но как только вчера зарегистрировался, мне передали запечатанный пакет от неизвестного отправителя.
– Вот как? Не стоило открывать, если на пакете не значилось обратного адреса.
– Знаю. Но я распечатал. Внутри было двадцать снимков, а на них вы и Сьюзан. И подпись: "Нячанг, остров Пирамида". На вас ничего не было, кроме улыбок.
Вот это подарочек!
– Помнится, мы в самом деле отдыхали на этом пляже, но были в купальниках. Видимо, фотографии подверглись цифровому редактированию.
– Я другого мнения. И что это вам пришло в голову выделывать на людях такие курбеты, когда вы оба знали, что за вами следят? Неужели вас ничему не учили?
Билл высказался, и мне пришлось признать, что на меня нашло затмение.
– И после этого вы решили вправлять мне мозги, что до последних дней сохраняли платонические отношения?
– Мы просто окунулись голышом, вот и все. Это была моя идея.
– Не сомневаюсь. Вы когда-нибудь слышали про телескопические объективы?
– Не желаю выслушивать от вас нравоучения.
– Эти фотографии могут быть использованы для шантажа.
– Я полагаю, что полиция, чтобы насолить Сьюзан, разослала их куда только могла. В том числе и вам. Так что шантаж исключен.
– Господи... Вы сами-то их видели?
– Видел. Полковник Манг был настолько любезен, что предоставил право первого просмотра нам.
Билл, словно в ответ на собственные мысли, покачал головой.
– Вам, может быть, все равно... но она из хорошей семьи, и ее социальное положение...
– Билл, – перебил я его, – кончайте нести вздор в духе Лиги плюща и всяких дамских собраний. А то я потеряю терпение. Сьюзан нам обоим небезразлична, и закроем на этом вопрос.
– Хорошо, – согласился он. – Сьюзан мне сказала, что любит вас. Не сомневаюсь, что она говорила это и вам.
– Говорила. Но в очень необычной обстановке. Ей следует все как следует обдумать.
– А вы? Каковы ваши чувства?
– Смешанные.
– В смысле?
– В том смысле, что я продолжаю открывать все новые грани ее личности. – Кажется, это называется раздвоением. Билл все это уже проходил. Я сам не всегда нормален, и именно поэтому Сьюзан меня притягивает. Но я хотел оставаться к ней лояльным и сказал: – Она замечательная женщина. В нее нетрудно влюбиться.
Билл погрузился в раздумья. А я решил, что моя пятиминутка "Дней нашей жизни" подошла к концу.
– В любом случае решение за ней, а не за нами.
Билл меня совершенно не знал и, возможно, несмотря на то что читал мое досье, принял весь мой вздор за чистую монету.
– Из того, что говорила мне Сьюзан, – сказал он, – я решил, что вы испытываете к ней те же чувства, что и она к вам.
Прежде чем я успел ответить, Сьюзан сама подошла к нам.
– Ну довольно.
Перерыв на рекламу.
– Я настаиваю, – начал я, – чтобы по данному делу не обсуждалось ничего, во что не посвящен я.
– Неслыханный абсурд! – возмутился Билл.
– И тем не менее я вынужден настаивать.
– К вашему сведению, – не выдержал он, – у вас нет права диктовать, кому, с кем и о чем говорить. Сьюзан не работает на вас. И я тоже.
– А на кого работает Сьюзан?
– Только не на вас!
– Пожалуйста, вы оба... – начала она. Но я ее перебил:
– Билл, пора обратиться к реальности. Судьба, удача и упорный труд позволили мне взять за яйца Эдварда Блейка. Я об этом никого не просил, и я этого не хотел. Но так случилось. – Я раскрыл ладонь и сжал пальцы, словно стиснул что-то в руке. – Я отлично сознаю, что это опасная информация и необходимо думать, что, где, когда и кому говорить. Еще все, в том числе и вы, поблагодарите меня за такое усердие. А теперь у нас есть выбор: болтаться до полуночи втроем, чего я бы сильно не хотел, разбежаться поодиночке, только без обмана, или нам со Сьюзан держаться вместе. Кто-то должен принять решение.
