Толпа ревёт опять.
— Так тебе и надо, мудак! Будешь знать, как наезжать на меня!
* * *
Но может настать момент, когда потребуется вырезать мой мочевой пузырь, и если так случится — что ж, это будет радикальное лечение: нельзя иметь опухоль мочевого пузыря, если отсутствует сам пузырь. Это значит, нужно будет пройти цистэктомию и до конца своих дней таскать на себе пластиковый пакет, но — чёрт побери — не так уж это худо.
В последних числах января 1991-го года меня осмотрел уролог и объявил, что рака нет. Это означало не выздоровление, а только то, что за мной осталась победа в этом раунде.
Выиграв поединок с опухолью, я стал искать работу. Я планировал ненадолго вернуться к журналистике, прежде чем решить, чем же заниматься в дальнейшем. Но работа для журналиста попадалась реже, чем в западной Канаде попадаются зубы динозавров. Война в заливе кончилась, углублялся кризис. Дни необузданной алчности, лёгких кредитов, безответственных трат, крупных долгов и беспрецедентных личных банкротств — облюбованная яппи идеология потребления, которой характеризовались 80-ые годы — подошли к концу.
В 90-ых Америка сжалась под железной пятой экономического спада, превратившего промышленность в руины и заставившего бизнес мельчать и экономить. Люди склонялись к нехитрому, более незамысловатому образу жизни, при котором меньшее значение придаётся деньгам и вычурному меркантилизму и большее внимание уделяется здоровью, семье, умеренности, душевному равновесию и традиционным ценностям.
Времена снова менялись.
Не сумев найти работу по призванию, я тоже решил адаптироваться к 90-ым и переключиться на другой род занятий.
Я был журналистом почти всю свою взрослую жизнь. Теперь же я записался на курсы подготовки инструкторов по навыкам самостоятельности в Центр подготовки Северо-Шесуапского округа и стал обладателем членского билета Общества инструкторов по навыкам самостоятельности провинции Альберта.
Тем летом я снова стал слышать орудия войны из далёкого прошлого, они бухали в моём мозгу день и ночь. Многие годы я страдал депрессией и старался победить её самостоятельно. Но борьба окончилась неудачно и на этот раз депрессия просто пожирала меня. Я чувствовал себя так, словно тащил на спине камень в 500 фунтов. Поэтому я пошёл к врачу. Он подтвердил, что у меня все клинические показания депрессия и что я, по всей видимости, страдаю ей уже много лет, и назначил мне новое чудесное лекарство — прозак. Всего два месяца — а какие поразительные результаты! Лекарство действовало замечательно. Если с рецепторами в моей голове были нелады, прозак всё исправил. Я принимал его год, потом перестал, но и потом чувствовал себя хорошо.
Впервые я почувствовал, что наконец-то вернулся из Вьетнама, что депрессия свалилась с моей спины. Стелацин и парнат просто затушёвывали проблему и кое-как позволяли мне функционировать, но это новое лекарство лично для меня явилось истинно чудодейственным средством.
Летом 92-го я недолго работал консультантом-наркологом в «Карибу Френдшип Сосайети» в Вильямс-Лейке — это была практика в навыках самостоятельности.
Потом я работал разнорабочим в интернате для душевнобольных.
Всё шло прекрасно, пока осенью 93-го я не отправился на ежегодный медосмотр в местный городок Квеснел. И уролог сообщил мне, что мистер Рак сдержал своё слово и опять пришёл ко мне. И добавил, что у меня в мочевом пузыре целый лес из опухолей. Началась новая серия сеансов химиотерапии, но большого оптимизма в её пользе уже не было.
В январе 94-го мне сделали биопсию, чтобы определить, пошла ли химиотерапия на пользу. Не пошла. И у меня уже не оставалось ни времени, ни выбора. Опухоль стала более агрессивной и вот-вот должна была прорвать стенку мочевого пузыря. Если так дальше пойдёт, заявил доктор, опухоль поразит лимфатические узлы, и тогда никто уже ничем помочь не сможет. Жизнь моя была поставлена на карту, и мне необходимо было хирургическое вмешательство — и как можно скорее.
Я поехал в Ванкувер, в ту больницу и то урологическое отделение, где мне уже делали две операции четырьмя годами ранее.
Ирония судьбы порою горька донельзя. Мне назначили операцию на 14-ое феврала — в Валентинов день, день любви. И в этом международный день любви под скальпелем хирурга я стал импотентом. Хирург — доктор Джеми Райт — вынул из меня мочевой пузырь. Рак перекинулся также и на мою простату — такая в точности болезнь скосила рокера Фрэнка Заппу в 93-ем году. Во Вьетнаме мы любили слушать Фрэнка Заппу и группу «Мазерс ов инвеншн».
Операция шла почти целый день, я очнулся в послеоперационной палате. Было темно. На другом конце кровати была тень. Я ещё подумал, не помер ли я. Тень напомнила мне вoрона. А потом я понял, что это чья-то голова и что на меня смотрит сиделка, мой ангел-хранитель. Тогда мне стало очень покойно. Я засыпал, просыпался и искал глазами сидящую на стуле тень. Я не знал, кто она такая. Не видел её лица. Но сознание того, что она рядом, очень меня поддерживало.
Последним я запомнил операционный зал. Яркий свет ламп. Снующие мимо медсёстры в масках. Мне на лицо положили кислородную маску, а руки привязали, чтоб не дёргался. Здесь же был доктор Райт и ласково говорил, что всё идёт превосходно и будет мне хорошо. Анестезиолог шептал: «Расслабься и забудь, забудь обо всём, и ты уснёшь…»
Голос его слабел, и я отключился.
Для больничного персонала я просто кошмар. Я очень плохо переношу боль, но хорошо принимаю болеутоляющие средства. Посему в течение всех восьми дней мне вводили максимально возможные для взрослого пациента дозы морфия. Мне вливали его в спину и в яремную вену — по капельке, 24 часа в сутки. После операции трубку из спины вынули. Но по-прежнему давали максимальные дозы, и я бредил галлюцинациями и наркотическими снами — без перерыва, днём и ночью, хоть с закрытыми глазами, хоть с открытыми.
В послеоперационной палате я видел, как откуда-то взялись две отвратительные кошки, набросились на меня и стали рвать на части. Мех у них был белый, глаза огненно-оранжевые и зубы как у саблезубого тигра. Я видел, как они вошли в мою грудь. Кожа у меня оказалась прозрачной, по ногам ползали черви. Черви были будто из гранёного стекла, с огромными акульими зубами. Они меня пожирали. Я посмотрел на свою грудь и увидел, что кошки дерутся из-за куска мяса. Я пригляделся: они дрались из-за моего сердца. Я вскрикнул и увидел другой сон…
На этот раз я очутился в каком-то жутком мультике, и видение было так ясно, что мне показалось, будто меня специально заманили в этот сон, и мне стало страшно. Какие-то парни на грузовичке остановились посреди городка где-то на западе Техаса, открыли капот, и оттуда что-то выпрыгнуло.
Это был здоровенный ковбой. Его руки были привязаны к ногам, и ему, должно быть, вставили в задницу воздушный шланг, потому что он был круглый, как большой надувной мяч. Он был обнажён и волосат, с огромным болтающимся членом. Член был похож на бейсбольную биту — с бородавками, буграми и шляпками гвоздей. Мужик покатился вприпрыжку по улице как шина от колеса, и все засмеялись. Потом парни накинулись на меня и…
