— И еще кое-что, — сказал Борн. — Пусть ТАСС издаст срочный бюллетень с громким заголовком для газет, радио и телевидения, что убийца, известный как Джейсон Борн, умер от ран здесь, в Москве. Пусть детали будут расплывчатыми, но примерно совпадающими с произошедшим здесь этим утром.
— Это нетрудно. ТАСС — послушный инструмент государства.
— Я не договорил, — продолжил Джейсон. — Я хочу, чтобы в эти поверхностные детали было включено, что среди личных принадлежностей на теле Борна была найдена дорожная карта Брюсселя и его окрестностей. Город Андерлехт был обведен красным — это должно быть сообщено.
— Убийство верховного командующего НАТО — очень хорошо, очень убедительно. Однако, мистер Борн, или Вебб, как вас там, вам следует знать, что эта история волной моментально распространится по всему миру.
— Я это понимаю.
— Ты готов к этому?
— Да, готов.
— А твоя жена? Не следует ли тебе сначала предупредить ее, прежде чем весь цивилизованный мир узнает, что Джейсон Борн погиб?
— Нет. Я не хочу допустить ни малейшей вероятности утечки информации.
– Боже! — взорвался Алекс, закашлявшись. — Речь идет о Мари . Она не переживет этого!
— Я готов пойти на этот риск, — холодно сказал Дельта.
— Ты сукин сын!
— Да хотя бы и так, — согласился Хамелеон.
Джон Сен-Жак вошел в ярко освещенную солнцем комнату в доме в сельской местности в Мэриленде. На его глаза наворачивались слезы, в руке он держал компьютерную распечатку. Его сестра сидела на полу перед диваном и играла с не желавшим успокаиваться Джеми. Элисон она уже уложила спать в ясли наверху. Она выглядела усталой и изможденной, лицо бледное, с темными кругами под глазами; ее вымотало постоянное напряжение и долгий перелет по идиотским маршрутам от Парижа до Вашингтона. Но несмотря на то, что она приехала поздно ночью, Мари встала рано, чтобы быть вместе с детьми — никакие дружеские уговоры миссис Купер не смогли удержать ее. Ее брат готов был отдать годы своей жизни, лишь бы не делать то, что ему предстояло через пару минут, но это было неизбежно. Ему следует быть рядом, когда она узнает.
— Джеми, — сказал Сен-Жак мягко. — Пойди найди миссис Купер, пожалуйста. Кажется, она на кухне.
— Зачем, дядя Джон?
— Я хочу поговорить несколько минут с твоей мамой.
— Джонни, прошу тебя, — возразила было Мари.
— Это необходимо, сестричка.
— Что?..
Ребенок вышел, странно посмотрев на дядю, направляясь к двери, очевидно, почувствовав что-то серьезное, как это свойственно детям. Мари встала и пристально посмотрела на брата, на слезы, побежавшие по его щекам. Ужасная весть стала ей понятна.
— Нет!.. — прошептала она, побледнев еще сильнее. — Боже милостивый, нет! — воскликнула она, ее руки и плечи задрожали. — Нет… нет! — Мари заплакала.
— Его больше нет, сестричка. Я хотел, чтобы ты услышала это от меня, а не по радио или телевидению. Я хочу быть с тобой.
— Ты ошибаешься, ошибаешься! — прокричала Мари, подбежав к нему и схватив за рубашку, смяв ткань в кулаках. — Он был под защитой!.. Он обещал мне, что будет в безопасности!
— Это только что пришло из Лэнгли, — сказал младший брат, протягивая распечатку. — Несколько минут назад звонил Холланд и сказал, что едет сюда. Он знал, что ты все равно узнаешь об этом. Это было взято из сообщения по московскому радио ночью, скоро об этом растрезвонят во всех средствах массовой информации.
– Дай сюда! — потребовала она. Он подчинился и нежно приобнял ее за плечи, готовый утешить как только сможет. Она быстро прочитала распечатку, стряхнула его руки, нахмурившись, вернулась к дивану и села. Ее концентрация была абсолютной; она положила бумагу на кофейный столик и снова изучила ее, будто это археологическая находка, какой-нибудь свиток.
— Он погиб, Мари. Я даже не знаю, что сказать — ты знаешь, как он мне нравился.
— Да, знаю, Джонни, — и она посмотрела на него с тонкой улыбкой на губах, к удивлению Сен-Жака. — Не еще рановато лить слезы, братец. Он жив. Джейсон Борн жив, и, судя по этой уловке, Дэвид тоже жив.
Боже, она не может смириться с этим , подумал ее брат. Он подошел к дивану и сел на корточки перед ней рядом с кофейным столиком, взяв ее руки в свои.
— Сестричка, милая, думаю, ты не понимаешь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, но ты должна понять.
— Братец, благодарю тебя за заботу, но ты невнимательно прочитал это — недостаточно внимательно. Ужас самой новости отвлекает от подтекста. В экономике это называется введением в заблуждение облаком дыма и парой зеркал.
— Что? — Сен-Жак отпустил ее руки и поднялся. — О чем это ты?
Мари взяла communique из Лэнгли и еще раз просмотрела его.
— После нескольких расплывчатых, даже противоречивых описаний происшедшего, — сказала она, — со слов людей, присутствовавших в этом арсенале, или что бы то ни было, в последнем абзаце указано: «Среди вещей, найденных на теле убийцы, была карта Брюсселя и окрестностей, на которой город Андерлехт был обведен красным». Дальше они устанавливают очевидную связь с убийством Тигартена. Это чушь, Джонни, с двух точек зрения… Во-первых, Дэвид никогда не взял бы с собой такую карту. Во-вторых, что гораздо более убедительно, трудно поверить, что советские средства массовой информации станут разглашать подобную информацию, но уж связь с убийством генерала Тигартена — это уж слишком.
— Что ты имеешь в виду? Почему?
— Потому что предполагаемый убийца находился в России, а Москве нежелательны какие-либо связи с убийством командующего НАТО… Нет, братец, кто-то нарушил правила и заставил ТАСС выпустить эту историю, и, подозреваю, много голов покатятся с плеч за это. Я не знаю, где сейчас Джейсон Борн, но уверена, что он не мертв. Дэвид позаботился, чтобы я поняла это.
Питер Холланд поднял трубку и коснулся кнопок, чтобы связаться с Чарли Кассетом по его личному каналу.
— Да?
— Чарли, это Питер.
— Рад это слышать.
— Почему?
— Последнее время по этому телефону я слышу одни только неприятности. Я только что говорил с нашим источником на площади Дзержинского, и он сказал мне, что КГБ жаждет крови.
— Сообщение ТАСС о Борне?
— Да. ТАСС и Радио Москва признали, что публикация истории была официально санкционирована, потому что ее прислали из Министерства печати с пометками для немедленного издания. Тогда никто под этим не подписался, и теперь невозможно проследить, кто поставил те пометки.
— Какой ты делаешь из этого всего вывод?
— Не уверен, но из того, что я узнал о Дмитрии Крупкине, можно сказать, что это в его стиле. Сейчас он работает с Алексом, и если это не из записной книжки Конклина, то я не знаю Святого Алекса. А я его знаю.
