внезапно не объявившийся отец девочки (и как он их так быстро нашёл?) вместе со своим приятелем, общался с дочерью. Точнее, та пыталась отбиться от внимания заботливого отца.
— Лейтенант, — начала она, искоса поглядывая на пресловутое семейство, — сейчас, я надеюсь, состоятся очень важные переговоры, и вы мне будете нужны в качестве свидетеля и… — она замолчала, пожевав губами в попытках сформулировать дальнейшую фразу, — и силового аргумента.
Чего?
— Я весьма надеюсь на ваше здравомыслие, и ещё напоминают вам о том, что вы приносили присягу, где, в том числе, подразумевалось и хранение государственных тайн, если таковые вам станут известны.
Что тут вообще происходит? Почему нельзя просто отпустить девочку с отцом? Ведь в этом же была цель миссии — освобождение заложника? А если нужны свидетельские показания о преступлении, ну так для этого есть полиция, ФБР на крайний случай. Не откажутся же «жертвы» от дачи показаний? Да их же можно прям сейчас взять, если так надо.
— Не сочтите услышанное за бред, но ситуация сложная и может повернуться как угодно. Может мы вежливо раскланяемся и расстанемся навсегда… Это для меня будет провал, но провал положительный. А если я не ошибаюсь, а вероятность этого стремиться почти к нулю… вы тогда услышите очень много чего… внезапного для вас, и… — она отвернулась в противоположную сторону от девочки с отцом и еле шевеля губами, на грани слышимости, продолжила, — обстановка может сложиться так, что, возможно, я отдам вам приказ ликвидировать их всех, немедленно и без колебаний. У вас на это будут считанные секунды, если не меньше. Это не обсуждается. Всю ответственность за это решение я беру на себя. И вот…
Она быстрым молниеносным движением сунула что-то ему в карман кителя.
— Это диктофон с копией моих последних заметок и наблюдений. Ночью записывала. Он зашифрован моим личным кодом, даже не пытайтесь его прослушать. Это на тот случай, если убивать будут уже нас. Если я, вдруг, как-то погибну, постарайтесь любой ценой доставить его в отделение ФБР. Или, так будет даже лучше, передайте самому смышлёному подчинённому, которому доверяете, и отошлите его прямо сейчас подальше отсюда с каким-либо поручением. Если всё будет нормально, то он просто затем вернётся и отдаст мне диктофон назад. Пусть я буду тогда в ваших глазах перестраховщицей и дурой, но долг превыше всего.
Убивать? Их? Кто? Он окинул быстрым профессиональным взглядом вооружение мужчин: охотничьи винтовки, ножи, вроде есть пистолеты (подозрительно топорщатся куртки в месте, где могла быть скрытая кобура) против двух взводов солдат, усиленных, пускай и обездвиженной, но бронетехникой — несерьёзно. Или у них есть ещё поддержка в холмах? Он закрутил головой, уже прикидывая направления возможных атак и зон обстрелов.
— Нет, не они. Девочка! (Что?). Она здесь самая опасная. Вы же удивлялись, вроде как, бессмысленной бойне животных, которую мы здесь застали. Так вот, по словам захваченных, это сделала она, когда они её как-то разозлили. Не пошевелив даже пальцем. За секунду. Просто силой мысли. Или это была не она, а… — она снова замолчала глядя в пространство. — Это вы, возможно, узнаете потом и поймёте, что я имела в виду. В любом случае, сейчас, без суеты, поднимайте солдат, пусть будут готовы к немедленным действиям, и, самое главное, не порите горячку, чтобы вы потом не услышали, и не вздумайте проявлять самодеятельность. Дело слишком серьёзное. Ваша основная роль — молчать, запоминать и поддерживать все мои слова. Вам всё понятно?
Да ни чёрта не понятно, но…
— Так точно, мэм! Разрешите выполнять?
(*)Jumping Jack — в переводе с английского «прыгающий Джек», или «Джек-попрыгунчик». Упражнение было названо в честь американского генерала Джона Першинга по прозвищу Черный Джек. Он ввел прыжки с разведением ног и махами руками в программу подготовки курсантов военной академии Вест-Пойнт, когда работал в ней преподавателем.
Глава 46.
После недолгой процедуры взаимных приветствий, все присутствующие расселись в самом большом помещении главного здания фермы.
Мирабель оказалась зажата на диване между отцом и Биллом, чему была, судя по недовольной мордашке, не особо рада. Практически напротив, в глубоком кожаном «представительском» кресле, рядом с округлым журнальным столиком, устроилась женщина-агент, как бы невзначай подчёркивая главенство. А лейтенанту нашлось место на обычном стуле возле выхода из комнаты и сбоку от «высоких договаривающихся сторон». Этой позицией он как бы сразу заявлял, что он «не при делах», а выражением лица «а что тут вообще происходит?».
В комнате повисло напряжённое молчание. Никто не спешил начинать первым разговор, и все просто молча переглядывались между собой. Спустя пару минут такой игры взглядов, женщина, так и оставшаяся безымянной (в качестве представления она назвала только свой статус, а обращаться попросила «безлично» — мол, ей так вполне комфортно и привычно), слегка кашлянула, привлекая всеобщее внимание.
— Хорошо, я тогда начну первая. Меня прислали в Сан-Диего несколько недель назад для выяснения некоторых странностей, зафиксированных в городе. И в процессе этого расследования мне удалось выяснить, что в городе действуют или сами туманники, или их агенты. К сожалению, большую часть информации приходилось получать косвенными путями, не имея достоверных и надёжных источников, что привело к запаздыванию реагирования…
Женщина неспешно, но без особых подробностей, рассказывала присутствующим о своём расследовании. Упомянула в положительном ключе храбрость Сэма, не побоявшегося, с риском для жизни, доложить о сложившейся у него дома ситуации по инстанции. Посетовала на продажность отдельных «непатриотичных» личностей, которые ценят свой карман больше, чем государственные интересы, одновременно внимательно отслеживая реакцию слушателей на свои слова. Лейтенант явно был шокирован услышанным, но сумел удержаться от потери лица неуместными гримасами или возгласами, чем добавил себе небольшой плюсик. Взрослые мужчины слегка насторожились и напряглись, но пока явного беспокойства не проявляли, чего она и добивалась. Девочка… Девочка беспокойно ёрзала, будучи больше озабочена сверхопекой отца, не имея возможности вырваться из отеческих объятий, чем звучавшим рассказом.
— … К моему глубокому сожалению, я слишком поздно узнала о готовящейся акции Дю-Визаго, известного в криминальном мире как «Шанс». Почему его личный конфликт с агентом туманников, привёл к такому эксцессу — мне тоже пока непонятно. Надеюсь, расследование покажет. В итоге мне пришлось перейти к активным действиям и в темпе вмешаться, чтобы не допустить непоправимого. И вот вчера я, вдруг, узнаю от Мирабель, что о том, что её планируют похитить, она узнала от этой самой «Астории» ещё несколько дней назад, что наводит на мысль о сращивании нашего криминалитета с агентурой туманников. А это, согласитесь, несёт уже прямую угрозу основам государственного правопорядка.
