Тут рога затрубили победную песнь, а едва умолк гуд, вышел в зал высокий муж, облачённый в чёрное, в чёрных доспехах и с оружием того же цвета, ежели не считать серебристого лезвия меча. Маска скрывала его лицо, но волосы выбивались из-под шлема, словно хвост рыжего коня.
И встал он в центре зала и крикнул:
– Я – поединщик Викингов. Но клянусь «Сокровищем Моря», что нынче вечером ни с кем не скрестить мне клинка, кроме как с чужаком и с недругом нашего рода. Ты слышишь, о, вождь, Орлан из рода Морских Орлов?
– Слышать-то слышу, – отозвался вождь, – и сдаётся мне, затеял ты отправить нас в постель без ужина, по собственной зловредности, ибо тебя-то мы узнали, несмотря на личину. Похоже, полагаешь ты, что не найдётся на тебя противника и что нет на острове свободного иноземца, который скрестил бы с тобою меч. Но берегись! Ибо когда пристали мы к берегу нынче утром, нашли мы чужой чёлн, привязанный к крепкому копью, воткнутому в землю; так что один враг, по меньшей мере, по острову ходит. Но постановили мы, что коли попадётся нам этот человек, мы насадим его голову на щипец крыши пиршественного чертога, с открытым ртом, лицом к Северу, как упрёк обитателям заморских земель. Но теперь назови цену победы, и я клянусь «Сокровищем Моря», что слово твоё мы сдержим.
Отвечал воин:
– Вот каковы условия и договорённость поединка: кто бы ни оказался побеждённым, он либо умрёт, либо станет служить победителю двенадцать лун и сопровождать его повсюду, и исполнять его поручения, и во всём поступать по повелению его. Ты слышал, вождь?
– Да, – подтвердил Орлан, – и, клянусь Бессмертным Королём, и ты, и мы свято соблюдём условие. Так что смотри, не щади меча, а то наша крыша украшения недосчитается. Рога, вызывайте чужеземного поединщика!
И снова затрубили рога, и голос их ещё не умолк, как из-за перегородок кладовки явился воин, подобный лучезарному образу битвы; и встал чужеземный поединщик напротив ратника моря; и его лицо тоже скрывала маска.
Завидев незнакомца, стройного, и хрупкого, и невысокого в сравнении с поединщиком викингов, и приметив изображение Ворона, начертанное на белом щите, пирующие разразились оглушительным смехом: такое презрение внушил им малорослый чужак. Но тот легко подбросил меч к потолку, и на лету поймал его за рукоять, и шагнул к воителю моря, и застыл напротив него, в пределах досягаемости клинка. Тогда верховный вождь приложил руки ко рту и взревел:
– Нападайте, поединщики, нападайте!
А народ в зале до того разошёлся, что взобрались все с ногами на скамьи и столы, и тянули они шеи, выглядывая из-за плеча друг у друга, чтобы не упустить ни одной подробности. И вот в пламени свечей сверкнули клинки, и рыжеволосый поединщик размахнулся мечом и нанёс два могучих удара, справа и слева, а чужак отступил перед ним; и зрители оглушительно завопили, издеваясь над Вороном и радуясь за своего ставленника, а тот обрушил на противника без счёту мощных ударов, словно град среди молний. Но столь проворен оказался чужак, что устоял под натиском, не получив и царапины, и в свою очередь осыпал противника ударами, да так легко и непринуждённо, словно танцевал, а не сражался; и народ затаил дыхание и усомнился в победе своего грозного соплеменника. И вот рыжеволосый с размаху обрушился на чужака, а тот проворно отпрыгнул, и перебросил меч в левую руку, и огрел противника по голове, и рыжеволосый пошатнулся, ибо не рассчитал силы; и ещё раз чужак нанёс ему удар слева, и тот во весь рост растянулся на полу с оглушительным грохотом, и меч выпал из его руки, а люди онемели от изумления.
Тут чужак ринулся на поединщика моря, и коленом прижал его к земле, и перехватил меч поудобнее, словно чтобы пригвоздить недруга к полу. Но поверженный воззвал:
– Удержи свою руку, ибо я побеждён! Пощади меня согласно заключённой промеж нас договорённости, чтобы я служил тебе год и следовал за тобою повсюду.
Тогда поднялся чужеземец и отступил в сторону, а викинг моря встал на ноги и снял шлем, и все увидели перед собою Крошку Лиса.
А поединщик-победитель тоже снял шлем, и ло! – то был Халльблит! И в зале загремел крик изумления и ярости.
Тут воскликнул Крошка Лис:
– Призываю всех собравшихся в свидетели того, что в силу исхода битвы Халльблит из клана Воронов свободен ходить где вздумается по Острову Выкупа и принимать помощь любого, кто согласится ему помочь, и уехать с острова, когда захочет и как захочет, взяв и меня с собой, ежели пожелает.
Отозвался вождь:
– Это справедливо и законно; так оно и будет. Но теперь, поскольку ни один свободный человек, ежели не враг он нам на сей момент, не вправе оставаться в нашем чертоге, не разделив с нами трапезы, иди сюда, Халльблит, и садись рядом со мной, и отведай лучшей еды и лучшего питья, что только найдётся на столе, раз уж Норны* не подарили нам твою голову на щипец крыши. Но что ты станешь делать с рабом своим, Крошкой Лисом, и куда ты его определишь? Может, захочешь, чтобы нынешней ночью попостился он в темноте, закованный в кандалы и цепи? Или повеселят его бичи да лоза, как оно и пристало рабу, на коего хозяин держит зло? Какова твоя воля касательно этого человека?
Ответствовал Халльблит:
– Я велю, чтобы ты отвёл ему место рядом со мною, будь то высоко или низко, или на скамье твоей темницы. Чтобы ел он с моего блюда и пил из моей чаши, какими бы ни были еда и питьё. Ибо надумал я завтра пройти с ним вдвоём под дёрном* и смешать кровь, дабы стали мы братьями по оружию отныне и впредь.
С этими словами Халльблит снова надел шлем и извлёк меч, и оглянулся на Крошку Лиса, давая ему знак поступить так же, и тот послушался, а юноша объявил:
– Вождь, ты пригласил меня к столу; благодарю тебя. Но не возьму я в рот еды в твоём доме и в твоей земле, каковая не была дана мне от чистого сердца тем, кто всё обо мне знает, разве что завоюю её в битве; и не брошу я ложь в круговую чашу, что перейдёт от твоих губ к моим; засим скажу тебе, что хотя и нанёс я удар-другой Крошке Лису, и притом не из самых лёгких, однако же на глазах у тебя разыгралась не настоящая и доподлинная битва, но всего лишь обманное лицедейство, вроде того, что наблюдал я в этом зале встарь, когда показалось мне, что павшие вовремя ожили, дабы не пропустить прощальной чаши. Потому, о, люди викингов, и ты, Крошка Лис, ничто не связывает вам руки и не смиряет сердца, и вольны вы убить меня, коли захотите, не совершая тем самым преступления и не допуская бесчестия, и украсить головой Халльблита крышу пиршественного зала. Однако одного-двоих я прихвачу с собою.
С этими словами юноша взмахнул мечом, и поднялся страшный рёв, и со стен сорвали оружие, и отблеск свеч заиграл на стали. А Крошка Лис встал рядом с Халльблитом и шепнул тому на ухо в разгар шума:
– Эх ты, собрат по оружию, я-то пытался обучить тебя искусству лжи; воистину ни один наставник не одерживал верха над худшим учеником. А в итоге я, кто лгал столь долго и успешно, расплачусь за всё и погибну ради никому не нужной правды.
