Книга Короли пепла - Ричард Нелл

По-прежнему был прилив, а море лежало прямо позади них. В бою мокрый песок превратится в слякоть. Но мезаниты обучены сражаться в грязи и песке. Удерживая построение, они могли сражаться в нем сутки напролет без отдыха и воды. Противники Оско, с другой стороны, были крупные, тяжелые и в положении атакующих. Им песок понравится гораздо меньше.

– Будь готов к зверовсадникам и побереги свою… силу, если можешь, – сказал Оско, все еще думая: «Улетай, дурак, улетай к своим безопасным кораблям и забудь это место и этих монстров, твои чудеса – вот что действительно важно!»

Он чуял нутром: великан-чародей идет за Кейлом, и только за Кейлом. Кровожадность и, возможно, ярость, увиденные им в тех золотистых глазах, будут преследовать Оско во снах. Всю свою жизнь он постигал умы и привычки воинов, но никогда не видел столь необузданной жажды убийства.

Если гиганты имеют хоть каплю здравого смысла, они пришлют всё, что у них есть, всю свою армию сразу, чтобы подавить магию Кейла, отвлечь его и убить. Оско так бы и поступил.

Кейл улыбнулся как ни в чем не бывало, и его уверенность, по крайней мере, немного успокоила мезанита. Один Бог знает, на что способен островной принц, доведенный до предела. Казалось, с каждой секундой, с каждой стычкой его мощь и понимание только росли. Возможно, им надо только защитить его и держать урода-верзилу подальше. Если они смогут выиграть время для Кейла, им предоставится шанс.

А враг между тем собрал уже тысячи бойцов, рассредоточенных по предместью и пологим склонам, ведущим в направлении Шри-Кона. Но армия Кейла ждала, и Оско уже собирался выяснить причину, как вдруг услышал горны.

– Это разведчики, – объяснил Кейл, глядя на море. – Один гудок значит «враг замечен». – Протрубил еще один горн. – Два гудка значит «много». – Люди на пляже умолкли, прислушиваясь, и Кейл сжал челюсти еще до того, как прозвучал третий горн. – Три гудка значит «они приближаются». Очевидно, враг не намерен заставлять нас отступать.

Оско скрыл тревогу оттого, что этот враг, по ходу, не какой-то там безмозглый варвар. Он рассеянно приложил к шее ладонь и прочистил ноющее горло, затем нахмурился и сплюнул на песок.

– По ходу, мы их огорчили. – Он взглянул на своего друга. В глазах Кейла было какое-то странное выражение. Это был не гнев – такой взгляд Оско уже видел раньше – а нечто более знакомое, нечто уродливое: тусклый стеклянный взгляд солдата в бою, не замечающего ужасов, пока выполняет приказ.

– Просто сдерживай их. – Кейл повернулся к морю и говорил теперь так, словно ему просто любопытно. – Поглядим, кто захочет бежать.

Оско кивнул, содрогнувшись от этого тона. Конечно, любой солдат понимал волю к убийству и даже пестовал ее. Но в принятии Кейлом своего могущества было нечто пугающее, нечто нечеловеческое. На мгновение Оско представил, каково быть в шкуре его врага: мчаться по берегу перед лицом бога и быть убитым силой, которую нельзя увидеть.

Эта мысль встревожила его, но, исполнившись мужества и воли для грядущей битвы, Оско выкинул ее из головы.

* * *

Рока верхом на Суле наблюдал, как мужи пепла наступают на врага. Его боевые корабли двинулись вперед единым строем, хотя в итоге он отправил только половину. Так как они были в меньшинстве и с неукомплектоваными экипажами, после короткого боя им было приказано отступить. Роке требовалось лишь отвлечь внимание.

Пехота продвигалась тремя группами: Айдэн возглавлял центр, ибо даже Рока не смог переубедить его; Тахар занял правый фланг, а Фольвар – левый. Их воины представляли пеструю смесь со всех концов страны пепла – Северяне и Южане, Среднеземцы и изгои. Дружинники вождей стояли рядом с бунтарями и бывшими мародерами: теперь все они были добровольцами, которые пришли сюда рисковать своей жизнью и вкалывать в роли первых колонистов. Одни пришли за славой, другие – за спасением, третьи – за верностью или надеждой. Но какими бы мотивами они ни руководствовались, у всех было кое-что общее: отвага. Они сделают то, что необходимо.

Несколько островитян уже выпустили стрелы, и мужи пепла подняли щиты. Морпехи Пью выкрикивали боевые кличи и колотили копьями песок. Их настоящие воины стояли идеальным строем в центре. Увидев их, Рока осознал, что это «мезаниты» – племя или город воинов с Запада от Нарана, о которых он читал, когда жил в Пью.

Когда мужи пепла приблизились, эти солдаты выпустили дротики. Большинство ударяло в стальную преграду, отклоняясь или падая в сторону. Рока улыбнулся, ничуть не удивленный. Его мужи были закованы от шеи до голеней в крепкие кольчуги и держали тонкие, но почти непробиваемые щиты, сделанные широкими и высокими. Они так просто не сдадутся.

Небо над полем боя снова сотрясли раскаты грома, и Рока стиснул зубы. Со всех сторон сюда неслись облака, закручиваясь как при урагане, но даже легкий ветерок не касался лица Роки. Тусклое солнце потемнело еще больше, но когда сгустились тучи, вспыхнул свет. Сверкнула молния – и поразила левый фланг аскоми.

Многие закричали. Некоторых сбило с ног, другие рухнули там, где стояли, словно от удара, мгновенно потеряв сознание. Море позади врага успокоилось. Песок перед воинством Роки закружился, оживая, и набросился на людей извивающимися хлыстами. Рока смотрел, как его храбрые воины, невзирая на это, идут вперед и навстречу врагу. Они держались вместе и не атаковали, и вскоре орущие ряды сошлись в столкновениях железа и бронзы, плоти и дерева.

Рока обернулся к стоящему рядом с ним скальду. Эгиль теперь был старше, как и он сам, и стал отцом четырех пар близнецов. Все они выжили и стали частью поколения пепла, в котором погибло впятеро меньше детей, чем в любом из предыдущих.

– Мы с тобой прошли долгий путь, – сказал Рока, и Эгиль посмотрел ему в глаза. Его черная борода уже была тронута сединой, но морщины на лице неким образом подчеркивали его красоту и выдавали его мудрость. Это лицо исказилось от смеси эмоций, которые, как полагал Рока, никогда невозможно распутать.

– Подожди еще чуток, господин. Этот колдун устанет.

Рока улыбнулся, желая сказать гораздо больше – как он благодарен и сожалеет, и как сильно ему будет не хватать своего робкого, талантливого, замечательного друга… Вместо этого он повернулся к тому, что осталось от