По выходе из Москвы 31 октября траурный поезд имел более продолжительные остановки на станциях Тверь, Спирово и Любань.
1 ноября в 10 часов утра поезд прибыл на Николаевский вокзал С. — Петербурга. У открытого вагона перед гробом почившего монарха митрополитом Палладием была совершена лития. По окончании её генерал-адъютанты сняли императорский покров, а Николай II с членами августейшей семьи вынесли из вагона гроб, который был поставлен на катафалк дворцовыми гренадерами. При величественных звуках гимна «Коль славен» и бой барабанов печальная колесница тронулась в путь. За нею следовали Николай II с великими князьями пешком и кареты с вдовствующей императрицей и другими высочайшими особами.
В процессии было 52 знамени и 12 гербов. За депутатами, сановниками и министрами несли государственные мечи, 57 иностранных орденов, 13 русских орденов и знаков отличия, за ними 12 императорских регалий. Внимание народа привлекали латники, двигавшиеся между знамёнами и гербами. Один, весь в золоте, ехал на коне, держа в руках обнажённый меч, другой — пеший латник — печальный, весь в чёрном уборе, с опущенным вниз мечом.
В 2 часа дня печальная колесница, пройдя восьмивёрстное расстояние, при колокольном звоне всех церквей и пушечной пальбе, прибыла к Петропавловскому собору. Гроб с телом почившего был снят с колесницы и поставлен на катафалке под грандиозной сенью, устроенной в соборе. Величественная сень эта имела вид громадной шапки Мономаха, сделанной из золота. По борту она была обведена рядом щитов с гербами русских земель и областей и оторочена внизу широким белым бортом наподобие горностая. Верх шапки был украшен императорской короной с крестом. Из-под горностаевой оторочки к четырём столбам храма спускались белые глазетовые драпировки, перехваченные у столбов золочёными коронами. Гроб императора был установлен на малиновом с золотым обводом катафалке, а у изголовья стоял аналой для чтения Св. Евангелия.
Со времени перенесения и до самого погребения ежедневно у гроба дважды совершались панихиды в присутствии высочайших особ.
Погребение почившего императора свершилось в понедельник 7 ноября 1894 г. Наряду с родственниками царя и высшим духовенством в погребении приняли участие короли: Датский, Эллинов и Сербский, князь Черногорский, королева Эллинов, все великие князья и княгини, иностранные владетельные особы и принцы, приехавшие со своими свитами и состоящими при них лицами.
Всего на гроб почившего монарха было возложено более 800 венков, общей стоимостью свыше 2 млн руб.
* * *
В связи со смертью Александра III из большинства стран мира в Россию поступило множество телеграмм с выражением глубокого соболезнования. Заграничная пресса была исполнена сочувствия к политике почившего императора, к его личному благородному характеру, к необыкновенной энергии, с какой он отстаивал интересы европейского мира, к настойчивости, с какой он отдавал своё время трудам правления, наконец, к его прямодушию, искренности и твёрдости. Вот некоторые отзывы крупнейших французских газет:
«В бозе почивший император Александр III — один из тех монархов, которые больше всех влияли на свою эпоху. С высокоразвитым и могучим умом, с твёрдым характером, хладнокровный, с неодолимой волей император Всероссийский внушал глубокое почтение и вызывал обожание».
«Франция ему многим обязана, в особенности же она обязана ему тем, что в полной безопасности пережила свои затруднения и успела спокойно докончить свою военную реорганизацию. Кроме того, она обязана ему тем, что может спокойно и доверчиво взирать на грядущие события».
«Не надо забывать, что царь неоднократно останавливал войну, готовую разразиться над миром, и это даёт ему вечную славу».
Немецкие газеты писали: «Неисчислимые изъявления сочувствия и соболезнования, слившиеся в величественный поток и относящиеся к прославляемому и ныне всей Европой искренно оплакиваемому Великому Миротворцу, в бозе почившему императору Александру III, доказывают не только высокое уважение, которым почивший пользовался повсюду, но и чрезвычайное значение, которое во всей нашей части света придают ныне Русской империи, как могущественному члену европейского государственного концерта».
Итальянские газеты говорили, что Европа лишилась самого честного, искреннего и могущественного защитника мира царя Александра III. Военные и морские власти получили приказ носить траур…
В день погребения царя практически во всех европейских странах были совершены заупокойные литургии.
* * *
26 октября 1894 г. Николай II разрешил открыть по всей России подписку на постановку в Первопрестольной — Москве памятника безвременно почившему государю. Тогда же было решено поставить памятники Александру III в С. — Петербурге, Харькове и Одессе.
В Северной Пальмире памятник был открыт на Знаменской площади 29 мая 1909 г. (скульптор П. П. Трубецкой). В октябре 1937 г. 20-тонный памятник был снят, а через 60 лет установлен во дворе Мраморного дворца, на месте ленинского броневика.
13 апреля 1895 г. по указу царя был учреждён Императорский музей русского искусства Александра III, открытие которого прошло 7 марта 1898 г. в бывшем Михайловском дворце. Музей занимал 37 залов, разделённых на 10 отделов. Основу коллекции составили 80 картин, перевезённых из Эрмитажа, 120 — из Академии художеств, 200 — из царских дворцов (Зимнего, Гатчинского, Большого и Александровского в Царском Селе). В память Александра III в 1895 г. в Петербурге было основано Общество ревнителей русского исторического просвещения, которое просуществовало до октября 1917 г.
Глава двадцать четвёртая СУДЬБА ЧЛЕНОВ СЕМЬИ ИМПЕРАТОРА 1. ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ ФЕДОРОВНА (1847-1928)28 октября 1866 г., как отмечалось выше, Александр III и Мария Фёдоровна обвенчались. Этой свадьбой была нарушена многолетняя традиция российского императорского дома выбирать для наследников престола невест из владетельных домов немецких государств. В течение 28 лет эта августейшая чета служила «образцом идеальной доброй семейной жизни». Мария Фёдоровна была прекрасной женой, другом и матерью. За редкими исключениями она повсеместно сопровождала своего супруга.
Современники отзывались о Марии Фёдоровне, как правило, с глубоким уважением, видели в ней сильную, цельную личность, женщину властную, наделённую большим природным обаянием. Как писал Феликс Юсупов, Мария Фёдоровна «обладала поразительным шармом, какой передала и детям, и внукам своим. Была она мала ростом, но ходила столь величаво, что всюду, где появлялась, затмевала всех… Её ум и политическое чутьё оказались полезны и в государственном деле» (363а, с. 148-149). «Ласковая, любезная, простая в обращении, — отмечала М. П. Бок (дочь П. А. Столыпина), — Мария Фёдоровна была императрицей с головы до ног и умела сочетать свою врождённую царственность с такой добротой, что была обожаема всеми своими приближёнными. Меня с первого же взгляда очаровали её глаза: глубокие, прекрасные, на редкость притягивающие к себе…»
