Борн должен попасть внутрь; он должен его остановить, взять его! Крупкин беспокоился о жизнях «нескольких десятков мужчин и женщин» — он не знал, что в действительности там было несколько сотен! Карлос воспользуется всей огневой мощью, которую смог раздобыть, включая гранаты, чтобы создать массовую истерию, чтобы получить возможность сбежать. Жизни ничего не стоили; если понадобится, он будет убивать и дальше ради спасения себя. Забыв об осторожности, Дельта побежал к двери, крепко держа АК-47 в руке, сняв с предохранителя, держа указательный палец на курке. Он ухватился за ручку и покрутил ее — она не поворачивалась. Он выпустил очередь из автомата в листовой металл вокруг замка, потом вторую в противоположную раму, и как только он протянул руку к дымящейся ручке, мир вокруг него вдруг полностью переменился!
Из ряда машин неожиданно вырвался тяжелый грузовик, направляясь прямо к нему, яростно газуя. Одновременно с этим несколько очередей из автоматического оружия вспороли деревянную дверь справа от него. Он бросился влево и покатился по земле, пыль забилась ему в глаза.
И тут это случилось! Мощный взрыв разнес дверь вместе с большим участком стены, и сквозь черный дым и опадающие обломки Джейсон увидел ковыляющую к полукругу автомобилей фигуру. Его убийца наконец-то уходил. Но сам он был жив! И причина тому была очевидна: Шакал допустил ошибку. Не в устройстве западни — она была изумительной; Карлос знал , что его враг был с Крупкиным и КГБ, и потому он вышел наружу и поджидал его. Его ошибка была в размещении взрывчатки. Он прикрепил бомбу или бомбы к двигателю грузовика сверху, а не снизу . Высвобождающаяся энергия бомбы идет по пути наименьшего сопротивления; относительно тонкая крышка капота гораздо податливее, чем двигатель под ней. Бомба просто взорвалась вверх , а не вниз и в стороны, посылая смертельные осколки вдоль земли.
Некогда! Борн с трудом поднялся на ноги и пошел, спотыкаясь, к комитетскому седану, боясь худшего. Он посмотрел через пробитые окна. Его внимание неожиданно привлекла поднявшаяся из-под переднего сиденья рука. Он распахнул дверь и увидел Крупкина, скорчившегося под приборной панелью ниже сиденья, его правое плечо наполовину разорвано, кровоточащая плоть видна через рваную ткань пиджака.
— Мы ранены, — слабым голосом, но спокойно сообщил офицер КГБ. — Алексей несколько серьезнее, чем я, так что помоги ему в первую очередь, пожалуйста.
— Толпа выходит из здания…
– Вот! — перебил Крупкин, с болью доставая из кармана свое удостоверение в пластиковой обложке. — Найди командующего здесь идиота и доставь его сюда. Нам нужен врач. Для Алексея , глупец. Торопись!
В лазарете арсенала рядом на кушетках лежали двое раненых. Борн стоял у стены, наблюдая, но не понимая происходящего. Три врача были доставлены на вертолете с крыши Народной больницы на проспекте Серова — два хирурга и анестезиолог. Последний, однако, оказался не нужен. Грубого хирургического вмешательства не требовалось; местной анестезии было достаточно, чтобы промыть раны, наложить швы и ввести антибиотики. Инородные объекты, как объяснил главный врач, прошли сквозь их тела.
— Я так понимаю, вы имеете в виду пули, — сказал Крупкин возмущенно.
— Он имеет в виду пули, — подтвердил Алекс хриплым голосом по-русски. Бывший сотрудник ЦРУ не мог двигать головой, потому что его горло было перевязано. Широкие липкие ленты спускались вниз к его ключице и верхней части правого плеча.
— Спасибо, — поблагодарил хирург. — Вы родились в рубашке, особенно вы, наш американский пациент, для которого нам придется вести конфиденциальные медицинские записи. Кстати, сообщите нашим людям имя и адрес вашего врача в Соединенных Штатах. Вам еще несколько недель нужен будет правильный уход.
— В данный момент он находится в больнице в Париже.
— Простите?
— Ну, если со мной что-то случается, я сообщаю ему, и он посылает меня к нужному, по его мнению, врачу.
— Это не вполне «общественное медицинское обеспечение».
— Для меня — вполне. Я сообщу его имя и адрес медсестре. При благоприятном стечении обстоятельств, он скоро вернется.
— Повторяю, вам очень повезло.
— Я был очень быстр, доктор, равно как и ваш товарищ. Мы увидели его, когда этот сукин сын побежал на нас, так что заперли двери и постоянно двигались на сиденьях, стреляя в него. Он пытался подобраться к нам ближе, чтобы убить нас — и это ему почти удалось… Мне жаль водителя; он был смелым парнем.
— Он был еще и сердитым парнем, Алексей, — встрял Крупкин со второго стола. — Те первые выстрелы от двери вынесли его в автобус.
Дверь лазарета резко распахнулась — точнее, была почти выбита, осчастливив их величественным присутствием комиссара КГБ из квартиры на Садовой. По-мужицки выглядящий, по-мужицки говорящий офицер Комитета в мятой военной форме.
— Вы… — сказал он врачу. — Я поговорил с вашими сотрудниками снаружи. Они говорят, вы здесь закончили.
— Еще не совсем, товарищ. Остались менее значительные вещи, такие как терапевтическое…
— Позже, — перебил комиссар. — Нам надо поговорить наедине.
— Комитет приказывает? — спросил хирург с незначительной, но очевидной насмешкой.
— Приказывает.
— Порой слишком часто.
– Что?
— Вы слышали меня, — ответил врач, направляясь к двери. Кагэбэшник пожал плечами и подождал, пока закроется дверь. Тогда он подошел к обоим кушеткам, стреляя глазами из-под нависших век то на одного, то на другого раненого, и выплюнул одно слово:
– Новгород!
— Что?
– Что? ..
Эти возгласы прозвучали одновременно; даже Борн оттолкнулся от стены.
— Вы, — добавил он, переключившись на свой ограниченный английский, — понимаете, что я говорить?
— Если вы сказали то, что я думаю, что вы сказали, то, думаю, понимаю, но только название.
— Я достаточно понятно объясню. Мы опросили девять мужчин и женщин, которых он запер на складе оружия. Он убил двух охранников, которые не смогли остановить его, понимаете? Он взял автомобильные ключи у четверых мужчин, но не воспользовался ни одним.
— Но я видел, как он пошел к машинам!
— К которой? Еще три человека в Кубинке застрелены, их водительские права отсутствуют. Которая из машин?
— Ради Бога, проверьте в вашем автомобильном бюро, или как там оно у вас называется!
— Это займет много времени. Даже в Москве, автомобили разных марок, с разными номерными знаками — Ленинград, Смоленск, кто знает — никто не следит за нарушениями автомобильных законов.
— О чем, черт возьми, он говорит? — вскричал Джейсон.
— Автомобильная собственность регулируется государством, — слабым голосом объяснил Крупкин. — В каждом центре есть своя регистрация, которая редко сотрудничает с другими центрами.
