смогу дарить тебе хоть малую часть заботы и внимания, но я ошибался: нельзя заставить себя полюбить кого-либо. И ты права: любовь можно скрывать, но отсутствие любви крайне прозрачно… Нам нужно разойтись, Фелиция! И я говорю это с радостью облегчения, понимая теперь, насколько ты была несчастлива со мной. Порой я злился на себя за это, изливал ненависть наружу, а со временем стало проще и вовсе отдалиться. Прости мне все твои годы страданий… Я множество лет отравлял тебе жизнь. Я… хуже монстров. Я более всего на свете желаю тебе найти мужчину, с которым ты почувствуешь себя истинно счастливой.
Я старался рассеивать взгляд, чтобы не стыдиться ее лица, пусть то ничего и не выражало. Вышло так, что стекло несколько отражало мои глаза, и в конце речи я не был уверен, кому именно говорю это: ей или себе.
— Прошу тебя, борись! Не ради меня, а ради нашего сына… ради Виктима!
Иной раз мучительных усилий стоит одно движение кистью, которой я сжимал до скрипа суставов фонарь. Ее неподвижные глаза блестели бриллиантами в косых лучах света. В то же время в них отражался безмерный ужас: Фелиция осознавала свое заточение и видела, а быть может, и чувствовала все содеянное этим существом. Мне показалось величайшей победой, когда она с трудом зашевелила дрожащими губами и сказала:
— … лю… блю… — И опустила веки, из-под которых по проторенным дорожкам хлынули потоки слез.
В следующий миг на меня снова устремился хищный взгляд, в котором ясно читалось: монстр расправится и со мной, после того как доберется до Нэнси. Это существо резко двинулось в нашу сторону, и я невольно отошел от стекла. Теперь я вижу нечто роковое в том, что в такой бессильный момент я не только задел что-то туфлей, но и рассеянно обернулся, осмотрев предмет. Им оказался пистолет погибшего полицейского, зажатый в тисках кобуры на поясе. Разве не было это знаком, даром и проклятием, орудием спасения и черной меткой, от какой уже не избавиться? Какое безумие — убийство! Я почувствовал укол лицемерия, вспоминая бедолагу, которого столкнул насмерть с крыши. Однако это ведь моя Фелиция, и она более чем кто-либо другой заслуживает счастья, а не гибели. Как бы там ни было, разум застрял на грани размышлений, а руки были вытянуты, сжимая пистолет на уровне ее головы.
Сердце билось в грудину, точно барабан в напряженной мелодии. Можно выстрелить в стекло, но что делать после, когда это создание с чудовищной силой понесется на девушку, а после и на меня? Даже если я чудом попаду в болезненную, но не смертельную точку и Фелиция не истечет кровью, удастся ли вытравить монстра из ее тела? Мужчина в свитере говорил обратное, и мне кажется, это была та немногая правда из его уст… Иного выхода нет, дорогая: эта юная душа или ты! Спасти хотя бы ее или позволить монстру одержать верх над всеми нами. Мне с горечью подумалось, что, несмотря на ненависть ко мне, ты бы никогда не сделала подобного.
Размышления заняли драгоценные секунды, за которые она подошла к Нэнси вплотную. Нас разделяла всего половина метра, и промахнуться было трудно даже человеку, никогда не державшему в руках оружие. Дуло дрожало над ее теменем… Господи, молю Тебя, сделай этот невозможный выбор моей рукой: пусть стекло исказит движение пули, но и никто более не погибнет. Аминь.
— Прости… меня, — сказал я, зная, что она не может слышать, и согнул палец на спусковом крючке.
Алек Рей
30.09.199 X г., 08:11 PM
Парк аттракционов
Выстрел!
Люди на центральной площади встрепенулись и замерли, глядя в одну точку. Звук донесся со стороны палаток с предсказаниями. Приглушенный, но я различил в нем звон стекла. Взрослые поняли правильно, дети могли принять за взрыв хлопушки. Кошмар напал на полицейского? Вряд ли тот стал бы сразу стрелять. А если пришлось, почему единожды… И где другие офицеры? Мы с Роучем увидели троих, обойдя весь парк и осмотрев почти каждого в толпе на площади.
Стихло так же резко, как и раздалось, но паника набирала обороты по восходящей. Сначала в мыслях, потом в предположениях. Как зажженная спичка в сантиметре от лужи бензина. Одно дуновение ветра — и… Женщина с коляской рванулась к воротам, и все машинально побежали за ней. Несколько крепких мужчин вцепились в край откатных ворот, механизм которых клинил без электричества. Бесполезно, но, может, и к лучшему… Трудно сказать, где сейчас безопаснее: внутри или снаружи. Да и не важно: ничто уже не остановит испуганную толпу.
Я и Роуч остались на месте, с пистолетами на вытянутых руках высматривая кошмаров. Лучи фонарей повторяют зацикленный ход по аллеям парка. Никого не видно. Даже не так: никто к нам и не шел… Где они? Какой у них план и есть ли он вообще?
Сзади кто-то вскрикнул и раздался грохот, сравнимый с выстрелом танка.
Тех, кто стоял вплотную к воротам, наверное, оглушило. Даже я на расстоянии 50 метров вздрогнул и чуть не надавил на спусковой крючок. Какого черта? Кто-то из мужчин попытался пробить ворота чем-то тяжелым? Машина врезалась на полной скорости? Если бы… Я посветил в центр створки, испугав всех видом вмятин на листе металла — одиночных, разбросанных и… выпирающих внутрь. Толпа обезумела от страха: женщины бросали коляски, поднимая детей на руки, тех, кто был постарше, тянули за собой, как тряпичных кукол, толкали с боков, врезались, сбивая прицел… Черт, кошмары медленно добивались своего: свет, страх, а теперь паника и полный хаос.
Через 4 секунды снова загремело от ударов: створка ворот смялась, как бумажная, и сорвалась с креплений. Три силуэта в грязной больничной одежде стояли в проеме на 4-х конечностях. По оскаленным лицам и бессмысленным взглядам я понял, что среди них нет Мэда Кэптива. Точнее того кошмара, который был им… Роуч не стрелял, экономил патроны. Не зря носит звание капитана и метит в шефы: кошмары стали пробиваться через ограду по всему парку и очень скоро зашли с боков. Смерть 1–2 из них ничего не решила бы, а патроны нам еще пригодятся… Мы замыкали строй, контролируя ситуацию. Я услышал 2 выстрела справа, когда монстры подбирались к крайним семьям. Вдруг в одном из зданий впереди вспыхнул свет. Кажется, океанариум. Запасной генератор, который включается при снижении температуры воды? Слишком в нужный момент. Я не верю в совпадения, но других вариантов не было.
Мы забежали последними, прижимая двери вместе
