на то, чтобы глядеть по сторонам, особо не было, однако Шебанов сумел-таки заметить, что Леха подался назад, уводя за собой двух зверей, видимо в расчете обеспечить тыловое прикрытие каким-нибудь стволом потолще, и что кто-то из парней успел уравнять счет, поскольку на Дэна тоже наседают двое кенгуроидов, а тушка седьмого холмиком выступает из травы ближе к центру прогалины. И еще за краткое время боя Шебанову довелось окончательно осознать, что для упокоения зверей, подвижностью превышающих зомби и размерами шакалов, в отличие от колки дров, закупленные им топоры годятся плохо. Массивное клинообразное лезвие сосредотачивало в себе основной вес оружия, что усиливало удар, но одновременно и повышало инерцию при промахе, замедляя общую скорость атаки или же обороны. Вкупе с вертлявостью противника этот факт играл против ликвидаторов, и Шебанов в первый раз искренне пожалел, что, затариваясь оружием, не потратил дополнительно немного времени на поиски нормального туристического магазина и не прикупил вместо топоров ледорубы, которые, пожалуй, были бы посноровистее.
Однако сейчас приходилось выкручиваться тем, что есть. Одному нападавшему кенгуроиду полковник успел раскроить череп, после чего глубоко вошедшее в плоть зверя клинообразное лезвие завязло, а выдернуть оружие Шебанов уже не смог. Острая боль обожгла ему бедро, потом полковника ударили в бок, сшибая с ног, а сверху навалилась воняющая мокрой шерстью и тухлым мясом тварь, извиваясь и щелкая зубами. Шебанов мертвой хваткой вцепился в челюсти зверя, в кровь раздирая пальцы о зазубренные, как зубья пилы, и такие же острые клыки, не давая им сомкнуться на горле. Тварь зашипела и резко мотнула головой, пытаясь высвободиться.
Дальнейшее, пожалуй, следовало списать на бред, хотя и весьма правдоподобный. Сумрак леса разорвала вспышка ослепительно белого света. Раздался душераздирающий визг, запахло горелым мясом. Краем глаза Шебанов заметил метнувшуюся к нему темную фигуру — вроде бы человеческую, а не кенгуроидную — и тотчас же перед его лицом промелькнуло узкое вороненое лезвие меча, оставляющее за собой след из серебристых искр, и играючи скользнуло по шее хрипящего зверя, каким-то чудом ухитрившись не задеть вскинутых вверх рук полковника. В первую секунду казалось, что прикосновение не причинило никакого вреда и твари, но затем из перерезанной артерии брызнул темный фонтанчик, заливая Шебанова липкой, вонючей жидкостью. Зверь засипел, завертелся ужом, забыв про попытку нападения и отчаянно пытаясь высвободиться. Шебанов оттолкнул его прочь, едва успел прикрыться рукавом, когда задняя лапа кенгуроида, вооруженная тупыми когтями, проехалась ему по лицу, оставляя глубокие царапины, и перекатился на бок, едва не взвыв от вспышки боли в ноге. Вслед за этим тело полковника скрутила судорога, какую мог бы вызвать слабый разряд электрического тока, однако ощущение это исчезло так же быстро, как и нахлынуло, не оставив следа, а даже наоборот вроде бы забрав с собою часть боли. За пределами видимости послышались тошнотворно-хлюпающие удары. Зверь завизжал особенно противно и замолк, мелко и часто скребя лапами по спине Шебанова, потом прекратилось и это движение.
Кто-то подхватил Шебанова подмышки, приподнимая и пытаясь куда-то оттащить.
— Шеф, вы как, живы? — просипел над ухом Леха.
Полковник мотнул головой не столько из отрицания, сколько пытаясь отогнать зависшую перед глазами серую пелену, и заскрипел зубами, когда поврежденная нога особенно неудачно шевельнулась. Вокруг по-прежнему было шумно, только теперь, в исполнении человеческих голосов, этот шум больше напоминал перебранку.
— Отпусти его, — ревел кто-то из вахлюевских ликвидаторов. — Отпусти, или хуже будет, слышишь, тварь?
— Ты, что, совсем спятил? — вклинивался в тираду сорванный до визга голос самого Вахлюева. — Не смей, это же Контакт, понимаешь? Отойди! Пропусти меня!
Шебанов снова тряхнул головой, собираясь с мыслями. Что бы там ни происходило, это явно требовало его вмешательства.
— А ну, тихо! — гаркнул он так громко, как только был способен в настоящий момент. И, припомнив, что чертов псих от науки требовал куда-то его пропустить, добавил. — Всем оставаться на местах!
Наступила тишина. Опираясь на подставленное плечо Лехи, Шебанов приподнялся и обвел мутным взглядом открывшуюся перед ним картину. Та была поистине достойна запечатления в масле с названием, варьирующим на тему «Приплыли». Среди трупов зверей, темными холмиками выступающих из жесткой травы, серела ликвидаторская форма. Над телом того, кому сегодня не повезло, сжавшись, словно приготовившаяся к прыжку кошка, сидела та самая беловолосая девица, с которой они уже имели честь сегодня повстречаться. Шебанов даже почти не удивился, увидев ее. Удивился он другому — ладонь девицы, положенная на грудь «трупа», сияла ярким золотистым светом, глаза полыхали белым огнем, а вокруг, накрывая и девицу, и распростертое тело, мягко мерцал сплетенный из изящных голубоватых паутинок купол. Вокруг купола в странных позах, будто по приказу ведущего из старой детской игры про волнующееся море, застыли четверо ликвидаторов из вахлюевского отряда и сам Вахлюев. Это означало, что недостает только Дэна. Шебанов сморщился, чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота — то ли от собственного отвратного самочувствия, то ли не только от этого.
Застывшая сцена сохраняла свою неизменность не более двух секунд. Шебанов не успел еще определиться, как поступать, когда все разрешилось само собой. Никаких внешних предпосылок к этому, казалось, не было, просто беловолосая внезапно одним прыжком вскочила на ноги и шарахнулась прочь, не выпуская из поля зрения ликвидаторов. То, что произошло дальше, было почти невозможно описать словами, а уж поверить в увиденное тем более. Воздух над примятой окровавленной травой внезапно расступился, открывая кромешную тьму — ни дать ни взять, та же червоточина, хотя ничего похожего на переходник в экипировке беловолосой не наблюдалось. Девица шмыгнула в темноту, и края реальности снова сомкнулись, как будто ничего сверхъестественного и не произошло. Одновременно с этим заочно списанный полковником в расход Дэн пошевельнулся и приподнялся с земли, обводя окруживших его ликвидаторов слегка ошалелым взглядом. Выглядел он паршиво, но на потенциального мертвеца пока не тянул, что почти сразу и подтвердил гениальнейшим вопросом:
— А вы чего боевые трофеи не собираете? Меня ждете?
— Вот же барыга чертов… — с облегчением пробормотал Леха.
— Майоров, что с самочувствием? — спросил Шебанов, кое-как дохромав до вяло отмахивающегося от приставаний Вахлюева Дэна.
— Вроде нормально, — неуверенно сказал тот, — только ради Бога уберите от меня этого маньяка, иначе я за себя не ручаюсь.
— Ну уж нет, голубчик, —
