Книга Корни - Алекс Хейли

Вскоре я отправился в Национальный архив в Вашингтоне и сказал библиотекарю, что меня интересуют сведения по округу Аламанс, Северная Каролина. Мне хотелось увидеть данные переписи, проведенной сразу после гражданской войны. Мне принесли микрофильмы, и я принялся просматривать пленку. Перед моими глазами разворачивался бесконечный парад имен, записанных старомодным почерком переписчиков XIX века. Я просмотрел уже несколько пленок, устал и вдруг с изумлением увидел знакомые имена: Том Мюррей, черный, кузнец… Ирена Мюррей, черная, домохозяйка… А дальше следовали имена старших сестер бабушки, тех самых, которых я много раз видел на крыльце дома в Хеннинге. Элизабет, 6 лет – это же моя тетя Лиз! А бабушка во время переписи вообще еще не родилась!

Не думайте, что я не верил рассказам бабушки и всех остальных. Моей бабушке невозможно было не верить. Но так удивительно было видеть их имена в официальных документах.

Когда я жил в Нью-Йорке, ездил в Вашингтон регулярно. Посещал Национальный архив, Библиотеку Конгресса, библиотеку Дочерей американской революции. Везде черные библиотекари, узнав о цели моих поисков, с большим энтузиазмом помогали мне найти информацию. В 1966 году благодаря множеству изученных источников я смог восстановить по крайней мере основные моменты нашей драгоценной семейной истории в Америке. Я все отдал бы за возможность рассказать об этом бабушке! Но потом вспомнил слова кузины Джорджии и понял, что и она, и все они действительно смотрят на меня с небес.

Теперь нужно было разобраться в тех странных африканских словах, которые, как мне рассказывали, произносил наш африканский предок. Было очевидно, что нужно связаться с настоящими африканцами – причем с самыми разными, поскольку в Африке огромное множество племен, имеющих собственные языки. Так как я жил в Нью-Йорке, мне в голову пришло посещать офис Организации Объединенных Наций. Я ездил в лифтах, высматривал среди спешащих по коридорам людей африканцев. Заметить их было нетрудно. Я останавливал каждого и спрашивал, не знакомы ли ему такие звуки. За пару недель успел поговорить с парой дюжин африканцев. Они останавливались, смотрели на меня, слушали, но слов не узнавали. Я не винил их – едва ли я мог произнести слова на языке моего африканского предка правильно, без акцента уроженца штата Теннесси.

Подавленный неудачей, я обратился к своему давнему знакомому Джорджу Симсу, вместе с которым рос в Хеннинге. Джордж – прирожденный исследователь. Через несколько дней он послал мне список из десятка имен специалистов по африканской лингвистике. Больше всего меня заинтересовал бельгиец, доктор Ян Вансина. Он закончил факультет востоковедения и африканистики Лондонского университета, долго жил в африканских деревнях и написал книгу «Устная традиция». Я позвонил доктору Вансина – он преподавал в Висконсинском университете – и договорился о встрече. В среду утром я вылетел в Мэдисон, штат Висконсин. Мне хотелось узнать, означают ли что-то эти странные фонетические звуки… Я даже не представлял, удастся ли мне продвинуться в моем расследовании.

Тем вечером в гостиной доктора Вансина я произнес все звуки и слова, которые помнил из семейной истории, услышанной в раннем детстве. Кузина Джорджия до сих пор помнила их наизусть. Доктор Вансина внимательно меня выслушал и стал задавать вопросы. Поскольку он изучал устную историю, его больше всего интересовала передача повествования из поколения в поколение. Мы говорили так долго, что он предложил мне заночевать у него в доме. На следующее утро доктор Вансина с очень серьезным видом сказал:

– Мне нужно было переспать с этим. Разветвления фонетических звуков, сохранившихся в вашей семье на протяжении жизни нескольких поколений, могли быть значительными.

Он сказал, что связался по телефону с коллегой-африканистом, доктором Филиппом Кертином. Оба пришли к выводу, что звуки и слова принадлежат языку «мандинго». Я никогда не слышал такого слова. Доктор Вансина пояснил, что на этом языке говорят в одноименном племени. А потом он предложил перевести некоторые слова. Одно могло означать корову или скот, другое – баобаб, общее слово для всей Западной Африки. Слово «ко» могло означать «кору», один из древнейших струнных инструментов племени мандинго, который делали из половины высушенной тыквы, обтянутой козьей шкурой. Кора имела длинный гриф и двадцать одну струну. Рабы мандинго могли называть корой практически любой струнный инструмент африканцев.

Но самое интересное было в словах «Камби Болонго». Мой предок произносил эти слова, указывая своей дочери Киззи на реку Маттапони в Спотсильвании, штат Вирджиния. Доктор Вансина сказал, что слово «болонго», несомненно, означает «текущая вода» или «река». А слово «Камби» указывает на то, что мой пре-док говорил о реке Гамбия.

Я никогда о ней не слышал.

В тот момент я снова почувствовал, что мои предки смотрят на меня с небес… И это было только началом длинного пути.

Мне предложили выступить на семинаре в колледже Утики. Я шел по коридору в сопровождении профессора, который меня пригласил, и сказал ему, что только что прилетел из Вашингтона, где изучал историю своей семьи.

– Гамбия? – переспросил профессор. – Если не ошибаюсь, кто-то недавно говорил, что в Гамильтоне учится очень способный студент из этой страны.

Старинный и знаменитый колледж Гамильтон находился всего в получасе езды от Утики, в Клинтоне. Когда я все объяснил, профессор Чарльз Тодд сказал:

– Вы говорите об Эбу Манга.

Сверившись с расписанием, он сообщил, что я могу найти его в классе экономики сельского хозяйства. Эбу Манга оказался невысоким студентом с внимательными глазами – и черным, как сажа. Он выслушал меня и подтвердил смысл моих слов, хотя явно был удивлен моим интересом. Я спросил, родной ли для него язык мандинго.

– Нет, но я с ним знаком, – ответил студент.

Он оказался из племени волофов, я рассказал ему о своих поисках, и уже через неделю мы вылетели в Гамбию.

Утром мы прилетели в столицу Сенегала, Дакар, и на легком самолете переправились в аэропорт Юндум в Гамбии. Автобус доставил нас в Банжул (тогда город назывался Батерст). Эбу и его отец, Алхаджи Манга (гамбийцы преимущественно мусульмане), собрали мужчин, знакомых с историей страны. Мы встретились с ними в холле отеля «Атлантик». Как и доктору Вансина в Висконсине, я пересказал им семейную историю, которая передавалась из уст в уста на протяжении стольких лет. Рассказывал я в обратном порядке – от бабушки к Тому, Цыпленку Джорджу и Киззи, отец которой говорил рабам, что его имя Кинте, и учил дочку африканским словам. А потом я рассказал, как на него напали возле родной деревни, в роще, куда он пришел срубить дерево для барабана.

Мой рассказ явно удивил этих людей.

– «Камби Болонго» – несомненно, река Гамбия, и это все знают.