– Спасибо тебе, лучница, – сказал он. Девушка кивнула и принялась сворачивать веревку аккуратными кольцами.
После того как он узнал Флой, вспомнить имена остальных гвардейцев в разноцветных шапочках (интересно, это что, цвета Фрикс?) не составляло труда. Следующих двоих – в зеленой и желтой шапочках – он поприветствовал непринужденным «Здравствуйте, дорогая Бри, сладчайшая Элоуи».
Они напряженно улыбнулись в ответ, но не осмелились произнести ни слова. Бри лишь кивнула головой и наморщила лоб, а тихая Элоуи указала глазами в конец шеренги, где стояла Фрикс, и скорчила гримаску, точно говоря: «Она не в духе. Будь осторожен».
Фафхрду вспомнилось, как они с Фрикс, натешившись любовными ласками до изнеможения, наполнили кубки вином и пошли подглядывать за подчиненными королевы воздуха для возбуждения собственного сексуального аппетита. Тогда-то он и повстречал этих двоих впервые. Войдя в темный покой, королева Арилии подвела его к окну в полу, вокруг которого были разбросаны черные шелковые подушки. Через окно видна была небольшая комнатка, освещенная множеством свечей. Сквозь разрисованный тюль они могли наблюдать за тем, как две длинноногие худощавые девицы оказывали друг другу услуги определенного свойства. Бри была возбуждена и настойчива, время от времени давая указания вслух. Застенчивая Элоуи протестовала, сердилась, ей было душно и жарко (эти свечи кругом!). Опустившись друг подле друга на колени, девушки целовались, ласкали друг другу маленькие грудки, пока соски на них не стали большими и твердыми, и то и дело ладонь то одной, то другой из них ныряла в промежность подружки, дабы доставить той более острое удовольствие. Немного погодя Фрикс принялась расписывать ему, как изменились бы движения девушек, если бы их партнером был он. Он боялся, что ничего не подозревающие любовницы могут их услышать, но она ответила, что их уши заткнуты специальным составом, уменьшающим звук. И лишь много времени спустя он узнал, что люк на потолке вовсе не был секретом, а девушки не настолько неосведомленными, как ему казалось.
(«В той комнатенке было жарко, как в аду, – призналась ему Бри во время одной из последующих оргий. – Это Фрикс настояла на таком сумасшедшем количестве свечей, чтобы тебе было хорошо видно сквозь тюль. Она всегда продумывает все до мелочей. Чего только нам не пришлось вытерпеть, чтобы подогреть твою похоть и удовлетворить капризную хозяйку, – бедняжка Элоуи была вся в воске. Удивительно, что мы вообще дворец не спалили».) Однако теперь предупреждения Бри и Элоуи насчет Фрикс заставили Фафхрда подумать о своей внешности и о впечатлении, которое он производит. Ему показалось, что немного сдержанности и чувства собственного достоинства улучшат его положение. Поэтому он выпрямился, замедлил шаг и придал своей руке такое положение, чтобы свисающий с запястья золотой бублик выполнил роль фигового листка.
Ему стоило большого труда сохранить показную серьезность и не рассмеяться, когда он проходил мимо трех других подчиненных Фрикс: рыжеволосой энергичной Чимо, быстроглазой черноволосой Никси и ангелоподобной Биби, которая с большим искусством обычно разыгрывала простушку и наивную дурочку. Все они были его старинными коллегами по эротическим забавам.
В его сознании всплыло воспоминание об одном идиллическом дне его арилийских каникул. Он лежал на спине, его голова покоилась на внутренней поверхности бедра Чимо, которая сидела широко раздвинув ноги, в то время как Никси стояла на коленях по одну сторону от нее, а Биби скорчилась в треугольнике, образованным его раскинутыми ногами. Время от времени он поворачивал голову и приникал губами к нижним губам Чимо в долгом глубоком поцелуе, потом перекатывал голову на другую сторону и ласкал губами и языком соски обычно торчащих, но в тот момент висевших над ним маленьких грудей Никси, пока Чимо ласкала их одной рукой. Биби развлекалась с его собственной эротической машиной, а Чимо ласкала ее промежность другой рукой. Все это длилось до тех пор, пока волна экстатического удовольствия не сплавила воедино их переплетенные тела и им не показалось, будто время остановилось.
И судя по всему, его ожидает еще не одна минута неземного блаженства, если, конечно, он сам не испортит все каким-нибудь не к месту сказанным словом или неуклюжим поступком.
Да, поспешно уверил он сам себя, похоже, что наступает момент воздаяния и в его драматической жизни героя вновь зажжется огонек девичьих милостей – то, чем живут и на что надеются все без исключения герои, как бы редко это ни случалось.
Поздоровавшись со всеми шестью гвардейцами Фрикс, он наконец приблизился и к самой обольстительной королеве воздуха, стоявшей у гостеприимно распахнутой двери в свою каюту, откуда изливалась волна изысканных ароматов. К нему уже вернулось нормальное ощущение собственного веса, он почувствовал жажду и пробуждающийся аппетит, и только собственная волосатая и неприбранная наружность немного смущала его.
Фрикс подняла затянутую в кружевную перчатку руку.
– Привет тебе, старый друг, – заговорила она. – Добро пожаловать на борт «Нежного Ветерка».
– Благодарю тебя, моя госпожа, – ответил он в соответствии с правилами хорошего тона. – Я нуждаюсь в гостеприимстве.
– Тогда спустись вместе с нами туда, где у нас будет больше возможностей оказать его тебе как дорогому гостю, – отвечала она. – Мои дамы освежат и оденут тебя, а ты расскажешь нам о своих последних приключениях, подвигах и грабежах, если на то будет желание.
Фафхрд склонил голову. Перед ним была самая большая компания, которая когда-либо ублажала его у Фрикс. Прямо как в поговорке «Восемь девок, один я». Или, точнее, девять, считая трубачку.
Безмятежно улыбаясь, Фрикс возглавила процессию. Нахальная девчонка-горнистка строила у нее за спиной уморительные гримасы.
Фафхрд следовал за ней, думая, что возможности услаждения плоти, которыми располагает воздушный кораблик, превосходят даже возможности дворца удовольствий.
Когда длинноногие создания окружили его веселой пестрой толпой, он увидел, что предметы, принятые им за кинжал, кисет и фляжку, на самом деле были кружкой для бритья, кистью и бритвой.
Глава 24
Когда Пальчики и Гейл, одевшись, сбежали вниз, Афрейт внимательно читала (а может, и перечитывала) что-то написанное выцветшими фиолетовыми чернилами на изрядно потертом на сгибах листке бумаги, еще сохранившем остатки зеленой восковой печати.
Гейл с упреком в голосе воскликнула:
– Тетя Афрейт, это же письмо, которое дал тебе Пшаури!
Афрейт подняла глаза.
– Ты наблюдательна, – заметила она. – Знай, дитя, что правом – нет, обязанностью! – каждого взрослого человека, и особенно женщины, является прочтение доверенного им письма, чтобы в случае его пропажи или насильственного изъятия быть в состоянии засвидетельствовать его содержание под присягой.
Она еще раз сложила бумагу и спрятала ее за пазуху. Гейл продолжала следить за ней. Лицо другой девочки было лишено всякого выражения. Афрейт встала на ноги.
