Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 195
После этого эпизода наш вратарь попросил Васильева завязать ему одну из лямок на щитке. Пока защитник, припав на колено, это делал, стадион разразился свистом и топотом.
— Опять русские время тянут! — раздались крики со всех сторон.
— Что же ему нельзя лямку застегнуть? — удивленно спросил Франек у дядьки, который кричал над его ухом оскорбительные реплики по адресу Третьяка.
— А ты за кого болеешь, хлопец? — недоуменно уставился на мальчишку дядька.
— За наших, но зачем русских оскорблять? — ответил Франек и демонстративно отвернулся от своего соседа сверху.
Тем временем советское третье звено закрыло чехов в их зоне и несколько раз опасно атаковало их ворота. Активнее всех в углу площадки действовал Лебедев, который выцарапал шайбу у чеха, послал ее одному из братьев Голиковых и тот мощно бросил. Но Холечек оказался на месте.
Сидевший в советском секторе Прохазка то и дело бросал взгляд на электронное табло, выжидая удобного момента, чтобы сорваться со своего места. Пока его соседи были увлечены игрой, он осторожно достал из кармана ветровки бомбу, находившуюся в сигарной коробке и завернутую в полиэтиленовый пакет, и засунул ее под свое сиденье. Теперь надо было отойти на безопасное расстояние и переключить тумблер специального устройства, которое было спрятано у него в брючном кармане. Однако времени для того, чтобы чехословацким хоккеистам забить всего одну шайбу и уйти от поражение, еще было предостаточно, поэтому Прохазка не торопился уходить. Вместо этого он снял с себя ветровку и положил ее рядом с собой на ручку кресла. Даже вывернутая наизнанку она была для него опасна.
Чехословацкие хоккеисты, поймав второе дыхание, не собирались сбавлять темп игры. У них на льду было первое звено, где два игрока чередовались через смену — то играл Новы, то Рихтер. У нас Тихонов пошел на тот же ход, но только в защитных линиях — на лед выходил то Цыганков, то Билялетдинов. При этом Тихонов постоянно напоминал своим игрокам, выходящим на лед:
— Сбивайте темп, ребята, сбивайте!
И игроки сбивали: то Васильев прижимал шайбу к бортику, то Билялетдинов. Трибуны негодовали, но наши игроки слушали не их, а установку своего тренера. Да и сами они прекрасно понимали, что сейчас главное выдержать этот сумасшедший натиск, а сделать это можно было, сбивая темп игры, который чехи всячески старались взвинтить.
Электронные часы показывали, что до конца матча остается чуть больше четырех минут. На льду было первое советское звено и третье чехословацкое (с братьями Штястны). Подхватив шайбу в середине поля, Харламов по правому флангу сделал попытку прорваться в зону соперника. Но защитник Дворжак применил силовой прием против нашего форварда, буквально впечатав его в бортик. Атака захлебнулась. После этого чехи перехватили шайбу и вошли в нашу зону. Их нападающий Черник ушел в угол площадки, где его атаковал Цыганков. Завязалась позиционная борьба, которая привела к очередному прижатию шайбы к бортику. И снова эта пауза была выгодна советской сборной.
Когда до конца матча оставалось чуть больше двух минут, шайба попала к Петрову и он вновь стал тянуть время — закружил возле бортика в средней зоне. Сразу двое чехословацких игроков бросились к нему.
— Молодец, Володя! — что есть мочи закричал Антон, вскочив со своего места.
Вздрогнув от этого крика, Прохазка взглянул на табло и потрогал под креслом пакет со взрывчаткой — тот был на месте. После чего Винсенк поднялся на ноги и начал пробираться к выходу. Антон, который во все глаза следил за игрой, даже не заметил этого демарша своего соседа. Но это увидели два других человека — полковник Гавлик, который вместе с Хораком уже успел перейти на эту половину Дворца спорта, и Ковалевский, стоявший у того самого выхода с трибун, куда направлялся Прохазка. При этом Ковалевский подумал: «Так это же тот самый парень с косичкой, которого я видел перед началом игры. Только тогда он был в голубой ветровке, а теперь ее на нем нет».
Не успела эта мысль прийти к нему в голову, как он заметил следующее: некий парень из советского сектора (это был Антон), из того же ряда, по которому пробирался Прохазка, стал размахивать той самой голубой ветровкой, видимо, забытой парнем с косичкой. Причем голубой цвет у ветровки чередовался с зеленым. И тут Ковалевского осенило: «Да это же двухцветная куртка — последний писк европейской моды!» И ему все сразу стало понятно: и про парня с косичкой, и про его ветровку, и про то, для чего он за две минуты до конца матча сорвался со своего места.
Когда Прохазка уже добрался до последних мест в ряду и собирался выбраться на площадку перед выходом, он заметил Ковалевского. И по его глазам сразу догадался, что тот ждет именно его, причем явно с недобрыми намерениями. И тогда террорист решил действовать в открытую. Он достал из кармана брюк дистанционный пульт и, сняв колпачок с тумблера, положил на него палец. Ковалевский тут же отпрянул назад, прихватив с собой и двух милиционеров, стоявших у него за спиной. Расчистив себе таким образом путь, Прохазка бросил последний взгляд на ледовое поле. Там в это время возникла пауза — судья готовился произвести очередное вбрасывание в зоне советской команды. Значит, у сборной ЧССР еще был шанс отыграться. Но времени для того, чтобы дождаться этого, у террориста не было — ему надо было успеть сбежать с места взрыва. Поэтому, продолжая держать палец на тумблере и не выпуская из поля зрения своих преследователей, Прохазка стал спиной пятиться к выходу. А затем бросился бежать в подтрибунный коридор.
Ковалевский хотел было последовать за ним, как это сделали двое милиционеров, но внезапно услышал чьи-то настойчивые крики. Он повернулся на шум и увидел все того же парня, который за минуту до этого размахивал курткой террориста. Он пробирался вдоль своего ряда и держал в руках не только куртку, но и полиэтиленовый пакет Прохазки. Ковалевский сразу понял, кому именно принадлежат эти вещи и что находится в пакете. Видимо, обнаружив их рядом с собой, этот парень (а это был Антон) теперь гнался за своим соседом, чтобы вернуть ему забытое. Ему и в голову не могло прийти, какова на самом деле зловещая составляющая у этих вещей и особенно — у полиэтиленового пакета. Но об этом знал Ковалевский.
Выхватив пакет из рук молодого человека, он бросился в коридор, рассчитывая успеть унести бомбу подальше от людей. Краем уха он слышал, как с правой стороны коридора раздаются чьи-то громкие голоса, которые он сразу связал с террористом. И не ошибся — это полковник Гавлик и его люди, загнав Прохазку в угол коридора, пытались уговорить его не совершать массового убийства. Понимая, что показываться им на глаза ему не стоит, Ковалевский бросился к левой лестнице, где был еще один выход из дворца. При этом в одной руке он держал полиэтиленовый пакет с бомбой, а в другой раскрытое удостоверение работника советской дипмиссии. Это помогло ему беспрепятственно проскочить на выходе кордон из сотрудников милиции и КНБ и выскочить на улицу.
Между тем события на льду разворачивались не менее драматичные. Когда до финальной сирены оставалась одна минута и двадцать секунд, чехословацкие тренеры взяли короткий тайм-аут. Им надо было подстегнуть своих подопечных на последний штурм, раздать им последние напутствия. Впрочем, что-либо объяснять игрокам сборной ЧССР было не нужно — они сами все прекрасно понимали. Сил они уже отдали игре много, но ради последней минуты собрать их остаток хозяева площадки были еще в состоянии. Трибуны, которые не умолкали ни на секунду в последние десять минут, превратились в настоящий клокочущий Везувий. Это было самое решающее мгновение в ходе этого матча. Как говорится, пан или пропал.
Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 195
