месте, как юла, стараясь не поддаться панике. Плащ я скинул, но термиты уже ползли по моей спине, кусая ее своими ядовитыми жвалами сквозь сюртук, и та горела огнем. И тогда я сделал единственное, что мог, — попятился назад и прижался к стене, со всей одури вписавшись в нее спиной, чтобы раздавить карабкающуюся по мне живность.
Наваждение спало с меня окончательно то ли от боли, то ли от того, что Мачеха перестала давить на мое сознание, полностью переключившись на своих солдат. Во всяком случае те поперли на нас с удвоенной агрессивностью: одной сплошной склизкой массой они волнами покатились вперед, наползая друг на друга. Их было много, чудовищно много! Шпагин стоял впереди меня и поэтому первым принял на себя удар. Он отчаянно махал мечом, рассекая гадкие тельца мутировавших насекомых, но не справлялся с таким напором, почти скрывшись с моих глаз. Я кинулся к нему, буквально прорубая себе дорогу в живой стене из термитов, вязкая слизь комками летела во все стороны и смрад от нее валил с ног.
— Убей ее! Убей королеву!!! — крикнул он, упав на пол — на него сразу залез целый рой.
У меня был выбор, пробиться к Шпагину и погибнуть с ним вдвоем под бесконечным потоком термитов, либо оставить командира одного справляться с облепившими его тварями, и попытаться убить королеву. Правильный выбор бывает тяжел, но я уже понял, что легких путей в жизни не существует. Пока армия Мачехи наседала на командира Ястребов, я рванул прямо к ней.
До этого я видел, как выглядят муравьиные матки, но то, что предстало передо мной сейчас, шло вразрез со всеми моими знаниями. Это было самое отвратительное зрелище из всех, что я знал. Ужасающее своим уродством существо с гигантским телом и крохотной головкой, усыпанной темными, влажными наростами — то ли глазами, то ли еще какими-то органами чувств, сидело в самом центре, ковыряясь в зеленой жиже многочисленными лапами. Сверху неповоротливое тело королевы покрывал панцирь с мелкими, давно атрофировавшимися крылышками, а мягкое, водянистое брюхо омерзительно пульсировало.
Сама Мачеха не могла сопротивляться, но ее солдаты, которым она отдавала приказы, цеплялись за ноги и больно жалили. Внушительная часть из них оставила в покое Шпагина и ринулась ко мне, но я, не замедляя скорости и не обращая внимания на успевших повиснуть на мне термитов, в несколько широких скачков добежал до королевы и попытался взобраться ей на спину. Ее панцирь был влажным и скользким, ухватиться было не за что и я даже зарычал от бессилия, когда в очередной раз съехал вниз, где в мои ноги тут же впились гадкие твари, как стайка зубастых пираний. Они уже снова добрались до моей спины и вскоре я почувствовал укус в шею, взорвавшийся дикой болью, которая прокатилась вдоль всего позвоночника.
— Ник, держись!
Пока я пытался стряхнуть со своей спины и шеи термитов, Шпагин все-таки сумел добраться до Мачехи и теперь, орудуя двумя маленькими кинжалами, ловко карабкался по панцирю королевы, как заправской альпинист. Поднявшись, он подал руку мне и я, стараясь не стащить его вниз за собой, подтянулся, упираясь ногами в какой-то нарост. Спина Мачехи, как спасительный остров посреди бурной реки, укрытием все же была ненадежным: не успели мы взобраться на нее, как вслед за нами начала подниматься волна из шевелящихся тел, грозившая целиком накрыть свою королеву. А заодно и нас. Командир Ястребов остервенело лупил по ним ногами, скидывая вниз, но те упрямо лезли со всех сторон с неотвратимостью стихийного бедствия. И они не отступят, пока Мачеха отдает им приказ атаковать нас!
Однажды связав свою жизнь с риском, я часто задумывался о том, какая смерть может поджидать меня за углом. Мне, Хранителю Империи, виделись схватки с Лигой — главным врагом государства. Такую смерть я бы понял… и принял, ведь я хотел быть солдатом и сделал свой выбор уже давно. Но позволить рою мутировавших насекомых себя сгрызть в какой-то лаборатории… Я ведь даже не знал, где нахожусь, быть может я в сердце страны, а может и где-то на ее задворках — наличие телепортационной сети искажает представление о расстоянии. Но так или иначе, я не умру здесь. Ни за что!
Злость придала решительности и я, стараясь не потерять равновесие и не соскользнуть со спины королевы, попытался добраться до ее непропорционально маленькой головешки. Шпагин проигрывал схватку с термитами, они уже вовсю ползали по панцирю и впивались в нас обоих. Я уже почти не замечал их укусы, призывая своего Покровителя Святого Плама отодвинуть мой болевой порог, чтобы не чувствовать опухшего, отравленного тела.
— Ник, быстрее!
Раздавив ладонью подвернувшегося мне под руку термита, я едва не слетел вниз, прямо в шевелящееся черное-зеленое облако. Сердце екнуло, и мне понадобилась пара секунд, чтобы придти в себя.
— НИК!!!
Я не стал оборачиваться на него, чтобы оценить, насколько все плохо, мне и так было видно, что нас двоих слишком мало, чтобы противостоять такому количеству мелких противников. Смахнув на пол рукой нескольких термитов впереди себя (один ухватился за мой рукав и тут же цапнул меня за запястье), я продолжил упрямо карабкаться к голове Мачехи. Она понимала это, я чувствовал. Ее пульсирующее тело под панцирем завибрировало, короткие лапы взбивали пузырящуюся слизь, но сдвинуться с места она не могла. Добравшись, наконец, до ее головы, ценой искусанной кожи, на которой кажется не осталось живого места, я вцепился в рукоятку меча обеими руками и воткнул его в мягкую плоть королевы до самой гарды. Затем вытащил и снова воткнул, внутренне сжимаясь от чавкающего звука, вызывающего тошноту. Мачеха задергалась в предсмертных конвульсиях и я снова едва не упал, но сумев удержаться, продолжал яростно пронизывать ее голову острым лезвием, превращая ту в решето. Термиты отцепились от меня, как по команде, и упали вниз, но я этого не заметил.
— Все, все, парень, успокойся. Она мертва.
Я еще успел пару раз ткнуть ее мечом, прежде чем тело Мачехи, будто проткнутый воздушный шар, скрючилось и осело с булькающим звуком. Под вдруг опустевшим панцирем расплылась густая, зеленая жижа. Я постарался не смотреть на нее, чтобы не подвергать в очередной раз свой желудок жесточайшему испытанию.
Термиты, потеряв свой централизованный разум, схлынули, и начали бессмысленно ползать по полу лаборатории, натыкаясь друг на друга, как слепые котята. От их массового хаотичного движения закружилась голова. Они не проявляли никакой агрессии и даже малейшей заинтересованности к двум
