и скромнее. А значит власть вынуждена видоизменяться и двигаться от прямого насилия к экономическому принуждению. Выразим это так – культура насилия сменяется культурой договора. А подданные в свою очередь, освоившись с деньгами, начинают, как и положено всякому вольно-отпущенному, оценивать саму власть – мерой своих свобод. И тогда власть становится более или менее легитимной в зависимости от того, насколько полно она удовлетворяет стремление подданных к свободе.
Но если деньги так связаны со свободой, то возникают нехорошие мысли. В частности, откуда берется стремление к свободе? Неужели от обыкновенной жадности? Классики тут смущенно молчат, поэтому я уж сам пофантазирую. В природе любое движение вызывается силами. В мире детерминизма человек тоже подчиняется силам – он двигается туда, куда его толкают. В мире свободы человек обладает волей, он может выбрать – какой силе он будет подчиняться сначала, а какой – потом. Силы как бы трансформируются в ценности. Они больше не толкают, они притягивают. Ценности в свою очередь порождают действия – по их приобретению и удержанию. А уже действия могут быть просчитаны, когда появляются деньги – универсальная ценность и мерило всех прочих ценностей. Деньги как бы дают человеку возможность выбора той ценности, которая наиболее важна – причем не только ему, но и всему обществу. Так рассудок – способность к расчету, дополняет волю – способность к выбору, а обе эти способности сходятся в деньгах как в психическом фокусе, и деньги становятся той навязчивой силой, что движет человеком.
Вот отчего власть, отнимающая слишком много денег – нелегитимна, а подданные, позволяющие ей это – рабы. Этот суровый приговор показывает, что деньги начинают измерять уровень свободы в отношениях между властью и подданными, и следовательно – самого человека, поскольку именно свобода и есть его самая верная мера. С одной стороны, инициирует этот процесс власть – поскольку именно она владеет своими подданными, именно она обладает возможностью оценить, во-1-х, их способность к сопротивлению, а во-2-х, их способность к производству материальных благ. С другой стороны, подданные не позволяют власти узурпировать принуждение, постоянно порождая альтернативы как в прямом насилии – от криминала до революций, так и в видах денег – от драгоценных металлов до бумажных расписок.
Откуда начинается этот круг взаимных оценок? С определения процента. Процент – это та часть, которую власть забирает у подданных. Часть и собственности, и труда, и времени. Забирает просто для себя, не с целью потом раздать бедным или вернуть в качестве услуг, а потребить для собственных надобностей или профукать, и называет это податью, оброком, данью или налогом. Ценность человеческого труда – это количество собственности, которую он способен произвести и накопить. Измерение человека власть начинает с налогового периода – вся его жизнь делится на куски. А потом власть берет произведенное и накопленное человеком за часть этого периода и говорит – отдай. Этим действием она задает меру всех благ, имеющихся у человека, т.е. она как бы принуждает его ставить в соответствие две ценности – нематериальную свободу и материальные блага. Если человек – раб, он отдает все. Если человек сам по себе – он не отдает ничего. Все остальные вынуждены прикидывать, во сколько они оценивают свою жизнь. Так создается основа для меры. А дальше? Люди стремятся к свободе. Откупаясь от власти, они стремятся произвести и накопить как можно больше благ, чтобы и у них осталось их тоже больше. Деньги становятся двигателем производства, а свобода порождает эффективность.
Вторая часть круга свободы, рождающаяся от функции меры – это цена. Помимо сбора налогов, власть вынуждена покупать у подданных все, что ей необходимо. Этот обмен – свобода в чистом, рыночном виде, на которую власти приходится идти, скрепя свое каменное сердце. При обмене цена появляется вследствие договора. Власть не может установить цену и принуждать подданных отдавать блага по определенной цене – это чревато и к тому же излишне, так как проще повысить налог или расплатиться обещаниями в надежде собрать повышенный налог позже. Но поднимая ставку налога, власть неизбежно столкнется и с повышением цены. Каждый продавец стремится продать свой товар подороже. Власть – покупатель благ, продающий взамен свободу. Цена – это результат торговли с властью уже немножко свободных подданных за свое дальнейшее освобождение. Поэтому цены на все блага неизбежно растут, а власть вынуждена производить все больше и больше денег. Таким образом, одарив однажды подданных деньгами, власть породила своего окончательного могильщика. Свободный человек борется за свою свободу не только производством. Он борется как за эффективную цену, так и за эффективный процент налога. Эффективная цена – это то, как много власти приходится платить за купленную или законно изьятую у подданных собственность. Эффективный процент – как много власть может забрать денег при помощи налогов, плат за услуги или разрешения. В исторической перспективе процент постоянно падает, цена постоянно растет. И в этой динамике заключается прогресс общества: от принуждения – к торговле, от рабства – к свободе.
Стоп. Хм… Вот так всегда! Каждый раз, когда я заглядываю в окно чуть дальше чем позволено, вид свободы играет со мной злую шутку. Но куда же ведет нас этот умозрительный и одновременно мечтательный процесс? Что там в конце? Нулевой процент и бесконечная цена. Иными словами – полное отсутствие власти, полная свобода и море дензнаков, оставшихся в наследство от мрачного денежного средневековья. Да, свобода не любит, когда в нее без толку заглядывают. От одного вида ее парадоксов можно двинуться – а мне уже хватит! Так что вернемся лучше к власти.
Как же власть выпутывается из этого порочного круга? Никак. История также постоянно показывает нам – власть неспособна обеспечить устойчивость денег. Гиперинфляции, крахи, финансовые пузыри – это все следствия неумеренных аппетитов, которые неотделимы от власти, будь она хоть авторитарная, хоть демократическая, хоть закулисная. Принуждение изживает себя прямо на наших глазах – конец так и носится в воздухе. Ценность свободы, сокрытая в деньгах, не может вечно покоиться на принуждении. Деньги, а вместе с ними и все алчущие свободы пациенты, требуют чего-то более надежного.
Поэтому дальше помечтаем в этом направлении и заодно проверим наши смелые заявления.
4 Необеспеченные деньги
Спасибо молчаливым классикам (и моему свободному от процедур времени), мы выяснили, что деньги – символы власти и принуждения. Но за этим мрачным фасадом скрывается светлая сущность денег – введенная когда-то как свидетельство уплаченной подати, монета гарантировала, что подать
