школ кроме апостольского предания
(123, 2) Некоторые философы, признающие власть Провидения, проповедующие идеал умеренной жизни и считающие личные несчастья наказанием за прегрешения, значительно продвинулись в области теологии, однако не вполне точны в некоторых деталях. Прежде всего, они не знают сына Бога и не понимают всей глубины замысла божественного Провидения. Истинное поклонение Богу недоступно им.
(3) Подобно им, некоторые еретики (иудеи и христиане), хотя и почитают единого Бога, выражают это неточно и грешат против истины. Они изобрели иного Бога и учат о Христе не так, как это открыто в пророчествах. Однако не все их идеи являются ложными, несмотря на то, что в основном они противоречат истине и направлены против нас. <…>
XVII. Теология и философия
(149, 1) Такое чувство, что эллинские философы, хотя и говорят о Боге, не знают Его. Поэтому и поклоняются они ему не так, как должно поклоняться Богу. Их философские рассуждения, говоря словами Эмпедокла,
Как расхожее мнение, что у всех на устах, разносится теми, кто мало что знает от этом.
(2) Как солнечный свет, проходя через призму, наполненную водой, превращается благодаря этому искусному приспособлению в огонь, философия, преломляя свет божественных писаний, ухватывает некую малую часть. (3) Все живые существа дышат одним и тем же воздухом, но одни одним способом, а другие – другим. Подобным же образом, многие так или иначе причастны истине, точнее, слову об истине. (4) Однако рассуждают они не о Боге, но скорее выражают свои собственные соображения и проводят жизнь в поисках убедительного, а не достоверного.
Подражание и уподобление
Подражание истине не научает, но только образование. (5) Мы верим в Христа не для того, чтобы казаться [благими], и выходим на солнце не для того, чтобы нас видели. Напротив, солнечный свет нужен нам, поскольку он согревает, а христианами мы стали для того, чтобы усиленно стремиться к красоте и добру, ведь царство берется силой, и царственное совершенство – это плод, который приносит исследование, образование и упражнение.
(150, 1) Очевидно, что всякий подражающий (чему-либо) уже сформировал о нем определенное мнение или предварительное суждение. Ухватившись (за него), он зажигает старанием и образованием в своей душе искру, и это оказывается первоначальным толчком, который направляет по пути к знанию. (2) Напротив, не имеющий предварительного суждения о вещи, не желает ее и не способен ухватить пользу, которая может из нее последовать. (3) Гностик подражает Господу и в пределах, достижимых для человеческой природы, приобретает некоторые качества, свойственные Самому Господу и уподобляющие его Богу. <…>
XVIII. Заключение: эллинская философия и христианское откровение. Греческая философия как развлечение и отдых для гностика
(162, 1) Гностик все время занят наиболее важным, однако на досуге он не прочь посветить свое свободное время занятиям эллинской философией, так сказать, «в виде десерта к ужину». Это вовсе не означает, что он позволяет себе забыть о главном, философия становится для него, по вышеуказанным причинам, неким дополнением к основному. (2) Напротив, без особой нужды отдающие все свое время философствованию и чрезмерно увлекшиеся софизмами и эристикой, забывают о необходимом и первостепенном, воистину гоняясь за тенями и пустыми словами. (3) Неплохо бы достигнуть знания всего, но учитывая тот факт, что наша душа слишком слаба и приобретаемый ею опыт неизбежно ограничен, разумно избрать для изучения сначала наиболее важные и лучшие предметы. (4) Истинная наука, доступная только гностику, представляет собой достовернное знание, ведущее через истинное и верное размышление к гносису как знанию первопричины. Само собою разумеется, что знающий, что есть истина, способен распознать, что есть ложь.
Путь от философии к богословию
(163, 1) Прислушавшись к сказанному в законе и пророческих книгах, эллинам следует научиться почитать единственного Бога, всемогущего Пантократора. Затем из учения апостола они узнают, что «для нас ничто в этом мире не является образцом» (1 Кор 8:4), поскольку ничто в этом мире не является подобным самому Богу, а значит, ни одна из тех статуй, которые они чтят, не является [подлинным] образом.
Душевные сущности имеют форму, отличную от той, которую им пытаются придать эллины. (2) Души невидимы, и не только души разумных существ, но и неразумных животных. Тела никогда не становятся частью самих душ, но скорее являются органами, местом обитания или подвижными средствами, или же используются душами каким-либо иным способом.
(164, 1) Но даже эти органы невозможно скопировать точно: они являются образами не в большей степени, чем, например, рисунок является образом видимого солнца, или радуга, нарисованная карандашом, изображает солнечный луч.
(2) Оставив своих идолов, они должны снова прислушаться к писанию: «Если ваша праведность не превзойдет праведность книжников и фарисеев» (Мф 5:20), которая сводилась только лишь к отказу от всякого зла, и если вы не научитесь наряду с такой праведностью еще и любить ближних и творить добрые дела, то не видать вам царственного достоинства. Именно такая праведность отличает гностика. (3) Только тот, кто думает головой, подчиняя свои телесные движения руководящей силе, и достиг высот веры, то есть гносиса, благодаря которому познается все чувственное, уверенно движется к заветной цели. (4) О первостепенной важности гносиса апостол говорит следующее, адресуя свои слова тем эллинам из Коринфа, которые в силах это понять: «Надеюсь, что когда ваша вера окрепнет и распространение нашего канона среди вас расширится, мы сможем начать проповедь евангелия за вашими пределами» (2 Кор 10:15), имея в виду не локальное распространение своей проповеди (ведь он говорит, что вера достигла пределов Ахеи, (165, 1) а в Деяниях апостолов говорится, что он проповедовал в Афинах), но тот факт, что гносис как предел совершенства веры, превосходит элементарные наставления, раскрывающие начала учения Господа и церковного канона. (2) Поэтому он говорит далее: «Из того, что я неискусен в словах, не следует, что я лишен знания» (2 Кор 11:6).
Божественное происхождение христианского учения
Пусть те из эллинов, которые уверяют нас, что они знают истину, ответят на вопрос: откуда они ее знают? Они не смогут сказать, что от Бога, и вынуждены будут признать, что от людей. (4) Одни, далее, хвастливо скажут, что они сначала сами дошли до всего этого, а только затем узнали, другие признают, что они научились этому у себе подобных. (5) Но на каком основании мы можем доверять человеческим учениям о Боге? Человек не в силах выразить истину о Боге, слабый и смертный о Безначальном и Нерушимом, тварь о Творце. (166, 1) Будучи не в силах сказать истину о себе самом, как
