заключения мира, Макрин и Артабан договорились, что Армянская война будет улажена таким образом, что Макрин пошлет корону Хосрову т. е. признает его царем Армении, но под протекторатом Рима. Хосров I, в свою очередь, воздвигнет каменный столп с греческой надписью, подтверждающей сюзеренитет Рима над Арменией [Моисей Хоренский, II, 66]. Кроме того, Макрин вернул Хосрову его мать, которая 11 месяцев находилась в заключении, и добычу, захваченную римлянами в ходе военных действий в Армении. Также велись переговоры по вопросу возвращения Хосрову I территории в Каппадокии, которой владел его отец, и возобновления римлянами ежегодных выплат Армении. В общем-то, договор был неплохой, он сохранял положение Армении как клиентского государства, но выплаты Армении выглядели слабостью. Это не добавило Макрину популярности в армии. Армия же Феокрита к зиме была выведена из Армении, пока только в Каппадокию.
Сивенне предполагает, что Макрин тогда же закончил войну в Счастливой Аравии, упомянутую АЖА (Макрин 12.6; Диадумениан 8.4–9.3). Что там было, мы не знаем, возможно, независимые арабы вторглись в районы, пограничные с римской провинцией Аравия. Но и тут ни о каких победах римлян неизвестно. Видимо, Макрин опять откупился.
Смерть императора аннулировала договоры, заключенные с Каракаллой. Так возникла ещё одна проблема, которую Макрину удалось решить дипломатическим путем и это был уже третий случай за год, когда Макрин проявил явную слабость перед лицом внешней агрессии, и это снова не вызвало у солдат симпатии к нему. Согласно Диону, «свободные даки» вторглись в Римскую Дакию, по-видимому, для того, чтобы вернуть заложников, взятых у них в обеспечение союза Каракаллой. Часть провинции была разорена и Макрин подчинился, отослав дакам заложников. Дело вышло позорным, никто уже и не помнил, когда Рим выполнял условия варваров, испугавшись их вторжения. [Дион Кассий. Римская история 79 27, 5].
В области управления, Макрин, по-видимому, изначально сохранил на своих постах большинство людей, назначенных Каракаллой и чистка от них началась только после битвы при Нисибисе. Приехав в Антиохию, Макрин отозвал некоторых наместников провинций, например, Сабина и Кастина. Гай Октавий Аппий Светрий Сабин, консул 214 года, управлял Нижней Паннонией (216–217 гг.), а Гай Юлий Септимий Кастин был наместником Трёх Дакий (214–217 гг.). Мы уже рассказывали о карьере этих людей. Они были примерными ровесниками и выдвиженцами Септимия Севера, кроме того, Кастин был даже каким-то родственником основателя династии Северов. Оба были личными друзьями Каракаллы, оба служили в Германии легатами легионов XXII Primigenia p. f. и I Minervia p. f. Светрий Сабин побывал легатом Реции (213 г.), правда, недолго.
Макрин вызвал этих людей к себе, будто бы нуждаясь в их присутствии, как опытных полководцев, но на самом деле он боялся, что эти друзья Каракаллы поднимут против него Дунайскую армию, лучшую на тот момент в империи. Сабина и Кастина в их провинциях Макрин заменил своими соучастниками убийства Каракаллы. Так, в Три Дакии он отправил Марция Агриппу, вероятно, причислив его к консулярам (так пишет Дион Кассий) или сделав консулом-суффектом. Дион Кассий называет это решение Макрина удивительным безрассудством и тут он прав, потому что приграничные племена уважали Кастина, а вот Марция Агриппу нисколечко. Отсюда и скорое вторжение в Дакию.
Легатом Нижней Паннонии был назначен Элий Деций Трикциан, префект легиона II Parthica. Дион Кассий пишет, что когда-то он служил рядовым солдатом в паннонских войсках, а потом был привратником у наместника данной провинции [Дион Кассий. Римская история 79. 13].
Ульпия Юлиана и Юлиана Нестора новый император назначил префектами претория, что Дион тоже критикует, поскольку считает этих людей лишёнными каких бы то ни было доблестей и не имевшими значительного опыта в делах. Вероятно, префекты были назначены ещё до битвы при Нисибисе, ведь гвардия тогда оставалась без командования. О каких-либо успехах преторианцев в битве при Нисибисе мы не знаем, хотя надо признать, что они остались верны Макрину до конца.
Интересна реакция на смену власти будущего «солдатского императора» Максимина Фракийца. Мы уже писали, что при Каракалле Максимин был центурионом и служил, скорее всего, в Leones. Он теперь был римским гражданином. Возможно, он и получил его как раз эдиктом Каракаллы. В 212 году Максимин был уже близок по сроку службы к отставке и обычному способу получения гражданства, но тут подоспел эдикт. Максимин остался на службе, но уже гражданином. В 214 году он перешёл в «Леоны». Капитолин пишет, что Максимин при Каракалле долго исполнял должность центуриона и часто выполнял другие воинские обязанности [Двое Максиминов. IV.4]. Что за обязанности имеет в виду Капитолин, мы не знаем, но в качестве личного порученца императора, Максимин должен был находиться при нём, ведь как раз при императоре и находились Leones.
После убийства Каракаллы Максимин ушёл в отставку, не желая служить Макрину, с которым был в плохих отношениях. Он купил себе землю во Фракии (скорее, Мёзии) и зажил там пенсионером. Виллу свою он построил в родном посёлке и завязал тесные дружеские отношения с закордонными гетами (видимо, готами) и аланами. Ну, Максимин тогда был маленьким человеком и ничто не указывало на то, что это будущий император.
Каким императором был Макрин? В отношении военного дела и внешней политики мы уже поняли. А вот остальное. Правил он недолго, но многое стало понятно и за этот срок.
С сенатом он, поначалу, пытался наладить отношения и показать свой либерализм в пику Северам. Однако, по-видимому, это была лишь игра. По своей сути, Макрин вовсе не был демократом и либералом.
Он показал себя весьма суровым правителем, хотя сенатские историки неохотно говорят об этом. Макрин ужесточил наказания за некоторые проступки: крайне жестоко, например, карались уличенные в прелюбодеянии. Они всегда сжигались вместе, связанные друг с другом [Юлий Капитолин. Макрин XII, 4–5; 10]; доносчиков, если они не могли привести доказательств обвинения, казнил, если же они приводили доказательства, то отпускал их, дав денежную награду, но с пятном позора [Юлий Капитолин. Макрин XII, 10].
Ещё он восстановил казнь, применявшуюся Мезенцием, который привязывал живых к мертвецам и таким образом причинял им смерть: они погибали от медленного гниения. Он заключал в стены и замуровывал живых людей. Непонятно, правда, к кому применялись такие казни.
Рабов, которые бежали от своих господ и были найдены, он назначал биться мечом на играх. Наказывая розгами дворцовых слуг, он проявлял такую бессовестность, непреклонность и суровость, что рабы называли его не Макрином, а Мацеллином — т. е. мясником, от macellum — мясной рынок. потому что дом его был обагрен кровью рабов, как какая-нибудь бойня.
Такие попытки ввести в обществе казарменную дисциплину говорят о низком уровне интеллекта
