Ознакомительная версия. Доступно 50 страниц из 249
– Золотой слова, Анна Стефановна! – согласилась Александра. – Машька! – уже совсем повеселела она. – Не забудь положить мьёд Анне Стефановне!
– Сейчас! – и, исполнив приказание матери, она оставила горшок посреди стола и вернулась к матери. Шепотом спросила: – Знаешь, кто мед дал?
– Наверное, монахиня.
– Да, – сказала Мария. – Только те монашки, что принесли все продукты, были в мирском. Сказали, что настоятельница мать Августина приказала переодеться, чтобы не привлекать внимания. Эта пришла одна, после тех. И была в монашеском. И в клобуке. Я ее узнала.
– Да? – небрежно спросила Александра, почувствовав, как у нее затрепетало сердце. Рука так задрожала, что она положила ложку на тарелку и отодвинула ее. – Nun[159]?
– Глафира, – прошептала Мария. – Комиссарочка.
Александра принялась старательно и вдумчиво есть творог. По лицу ее побежали красные пятна.
– Что-нибудь сказала? – шепотом спросила она по-английски.
– Ничего не сказала, – проговорила Мария. – Только одно слово.
– Что?
– «Потерпите».
Александра неожиданно для дочери и даже для себя широко улыбнулась, обнажив голубоватые ровные зубы.
– Это мы фсе очень много постараемся!..
В монастырской келье размером три на три шага даже в яркий день постоянно стояли сумерки. Свет проникал сюда через крошечное окошко под самым потолком, к тому же оно было забрано густой квадратной решеткой. Лампада перед образом Богородицы Тихвинской здесь горела круглосуточно, а когда обитательнице кельи требовался свет для чтения, зажигалась одна восковая свеча.
Времена, впрочем, настали трудные, конопляного масла для лампад не хватало, приходится наливать постное. Вместо восковых свеч, по распоряжению настоятельницы, монахиням стали выдавать стеариновые, а в последнее время вообще пошли сальные. Их приходилось покупать на рынке или обменивать на продукты.
Был второй час ночи. В келье странноприимного флигеля монахиня Георгия, вернувшись после всенощной, зажгла, вопреки правилу, две свечи – от одной света ей не хватало. Свечи трещали, разбрасывали искры и мелкие горящие капельки жира, но терпеть было можно.
Монахиня Георгия развязала свой страннический вещмешок, достала из него сверток, обмотанный куском шерстяной ткани, и развернула его. Поставила на столик рядом с огромной Библией в дощатом переплете пузырек с машинным маслом, две щеточки, отвертку и небольшой шомпол. Развернула сверток до конца, и на свет появился небольшой никелированный браунинг бельгийского производства калибра 7,42 мм с магазином на тринадцать патронов; четырнадцатый – в стволе. Она быстро разобрала пистолет и принялась тщательно его чистить.
Раздался легкий стук в дверь – два раза. Монахиня быстро завернула все, что было на столе, в шерстяную тряпку и засунула под тонкое одеяло. Сверху положила вещмешок.
– Аминь! – громко сказала она.
Вошла пожилая монахиня, перекрестилась на икону и сказала:
– Сестра Георгия! Мать Августина кличет.
– Сейчас? – удивилась Георгия.
– Сейчас, – подтвердила монахиня. – Там у нее какое-то лицо черного духовенства. Уже час сидит. Вот сейчас тебя зовут.
– А зачем? Не сказали?
Монахиня как-то странно посмотрела на сестру Георгию и ничего не ответила. В самом деле, не будет же настоятельница объяснять посыльной, зачем ей понадобилась странница.
– Как тебе здесь? – поинтересовалась монахиня. – Как устроилась?
– Слава Господу нашему, все хорошо, сестра…
– Варвара, – подсказала монахиня.
– Все хорошо, сестра Варвара. Сейчас иду.
Однако монахиня не уходила и продолжала с любопытством оглядывала келью, словно была в ней впервые.
– Чем-то странным у тебя пахнет, – отметила она, потянув воздух носом. – Словно швейная машинка. У тебя что здесь – «зингер»?
Георгия улыбнулась:
– Шутить изволишь, сестра! Откуда у меня может быть «зингер»? Свечи вот неизвестно из чего делают – вот они и пахнут, мягко выражаясь… Иди, сестра, я сейчас.
Монахиня Варвара еще принюхалась и сказала с сожалением:
– Конечно же, где теперь взять восковых свечей? Был у монастыря свой свечной завод – единственный на всю губернию. «Товарищи» завод отобрали, мастеров выгнали – те едва ноги унесли. И все. Стоит завод. Но нельзя же к алтарю приносить сальные свечки. Вот нынче сестры Мария и Антонина ходили к императору, носили продукты, на обратном пути на рынке купили пять венчальных свеч. А что делать?
– Иди, сестра, – повторила Георгия как можно мягче. – Я сейчас.
Она не могла идти, не спрятав пистолет. Кроме того, почувствовала приближение приступа рвоты.
Беременность Новосильцевой протекала трудно, сопровождаясь тяжелой интоксикацией. Есть она могла только кислую капусту или соленые огурцы, но в трапезной монастыря приходится, чтобы не привлекать внимания со стороны и не вызвать подозрений, давиться картошкой с жареным луком на постном масле.
В монастыре она находилась уже неделю, настоятельница, после разговора с Яковлевым, дала ей отдельную келью и не требовала соблюдать устав. Яковлев вместе с матросом Гончарюком нашел убежище у богатого крестьянина в предместье, где Гончарюк находился под видом механика, которого хозяин выписал из города, чтобы тот починил лобогрейку, а Яковлев получил кров как странствующий черный монах.
После прощания с отрядом они решили уходить втроем на Восток, пробиваясь в Харбин и дальше через Америку в Европу. Но прежде Яковлев все-таки решил сделать еще одну попытку освободить Романовых.
– А потом куда мы с таким довеском? – не согласился Гончарюк. – Больная женщина, больной не ходячий мальчик, три девушки и совершенно бестолковый мужик! Мы с ними и десяти верст от города отойти не сумеем! И еще прислугу наверняка придется таскать с собой. Доктора уж точно!
– Павел Митрофанович! – сказал Яковлев. – Ты, безусловно, прав. Но, как гласит мудрая пословица – была шея, хомут найдется. Вытащим их, а там и спрятать и, главное, использовать их сумеем. В данном случае нам просто понадобится принять несколько дополнительных мер. Действительно, пешком мы далеко не уйдем, значит, нужен автомобиль, причем, грузовой. Нужен водитель, но тут, правда, легче: я могу повести автомашину. Нужен запас горючего верст на триста. Тоже выполнимо. Но самое главное, нужны еще люди – пять или шесть стволов, не меньше. Желательны два ручных пулемета. К счастью, это самое главное у нас уже есть.
Распуская отряд, Яковлев оставил себе целый арсенал, часть которого хранилась в риге здесь же. Своего командира отказались покинуть Чудинов, Гузаков и еще шестеро надежных и опытных бойцов. Сейчас они ждали в деревне Коптяки – в девяти верстах к северу от Екатеринбурга.
Ознакомительная версия. Доступно 50 страниц из 249
