это огромная разница.
— Огромный, — хихикнул Тадхг, явно наслаждаясь подшучиванием. — Ты совершенно прав.
— Я не могу иметь дело с этим ребенком, — прорычал Гибси.
— Все в порядке, Гибси, — сказал Олли, присоединяясь к ним в домике на дереве. — Я не думаю, что ты толстый.
— Спасибо, Олли, — фыркнул Гибси. — Приятно знать, что в этом заведении есть хоть один хороший парень.
— Это потому, что я милый, — невинно ответил Олли. — Делли так говорит.
— Вы, ребята, не будете возражать, если мы ненадолго зайдем внутрь? — Я окликнул их.
— О, я никогда не спущусь, — крикнул Олли в ответ. — Так что я в полном порядке.
— Эй, Джонни? — Позвал Тадхг, высунув голову из-за перил.
— Да?
— Э-э, спасибо. — Его щеки покраснели. — За это.
— Не за что.
— И, э-э, что касается другой части, тоже, — прохрипел он, не сводя с меня карих глаз. — То, что прищел, чтобы забрать нас.
— Да. — Я глубоко сглотнул и кивнул. — Без проблем.
— Тадхг, смотри, — взвизгнул Олли, и Тадхг исчез из виду. — Это прицел для тенниса.
— Что?
— Прицел для тенниса.
— Телескоп, — услышал я вздох Тадхга. — Гибси, дай ему очередь, ладно? Ему всего девять.
— Давай, Гибс, — усмехнулся я, почесывая затылок. — Я сделаю тебе сэндвич.
— Прекрасно, но я хочу поджаренный и пачку чипсов, — проворчал Гибси. — О, подожди — мы забыли наши инструменты.
— Клянусь, он застрял в своем семилетнем сознании, — задумчиво произнес Хьюи.
— Наверное, ты прав, — согласился Фели. — Он не сильно изменился с тех пор, как мы совершили наше Причастие.
— Древесина…
Бах.
— Ах, Иисус Христос! — Я взревел, схватившись за затылок, когда боль рикошетом пронзила кожу головы. Оглядевшись, я заметил молоток на траве и побледнел. — Какого хрена, Гибс? — Я зарычал, свирепо глядя на большого ублюдка, который выглядывал из-за перил. — Брус? Что это должно значить?
— Это код, — смущенно отозвался Гибси.
— Код? — Потребовал я. — Код для чего? Пытаешься раскроить мне голову?
— Древесина — подходящее предостерегающее слово, Джонни, чтобы убраться с дороги, — возразил он. — Ты ученый. Ты должен это знать.
— Как и fore, — выплюнул я. — Fore — это код.
Гибси пожал плечами. — Это ссылка на игру в гольф.
— Я больше играю в гольф, чем гребаный дровосек, — прошипел я, все еще хватаясь за голову. — Господи!
— Я метал молоток, а не клюшку для гольфа, — защищался он, спускаясь по лесенке, чтобы присоединиться к нам. — А, яйца, парень, — пробормотал он, направляясь прямо ко мне. — У тебя вся голова липкая и кровоточит.
— Ни хрена себе, Шерлок, — огрызнулся я. — Потому что ты запустил в меня окровавленным молотком.
— Технически, я бросил молоток в тебя, а не в тебя — и я действительно позвал тимбера, — напомнил он мне, тыча пальцем в мою голову. — Это не моя вина, что ты не умеешь считывать сигналы — я думаю, тебе может понадобиться один или семь швов.
— Просто отдай мне свою футболку, — прорычал я. — И тебе запрещено жить в домике на дереве и обращаться с инструментами. Ты меня слышишь? Больше не надо.
— Ты в порядке, Джонни? — Обеспокоенно позвал Олли.
Вот дерьмо.
Я даже не мог спокойно убить его.
— Я великолепно, ребята. — Выхватив футболку Гибси из его рук, я прижал ее к голове и заставил себя улыбнуться, хотя все, чего я хотел, это придушить своего лучшего друга. — Убедитесь, что вы оба вернулись в дом, пока не стало слишком темно, — добавил я, прежде чем повернуться спиной к домику на дереве и одними губами произнести: "Тебе лучше бежать, сука", обращаясь к Гибси, который уже бежал в направлении дома.
— Не причиняй ему слишком много боли, кэп, — крикнул Фели, когда я побежал за Гибси.
— Не слушай его, кэп, — усмехнулся Хьюи. — Пытай его.
— Смотрите, это как бегемот, пытающийся убежать от гепарда, — услышал я смех Тадхга и Олли, и хотя я был зол как черт, а по затылку у меня текла кровь, я должен был признать, что это был приятный звук.
— Джерард, ты не должен бросаться молотками в Джонни, — повторила мама в десятый раз, когда мы вернулись на кухню, только что вернувшись от врача, который работал в нерабочее время, чтобы наложить швы и уйти.
— Прекрасно, — фыркнул Гибси, скрестив руки на груди. — Но ты в ответ напоминаешь ему о том, чего он не должен делать со мной.
— О, господи, спаси меня от глупости подростков. — Поставив свою сумочку на столик, мама усадила нас обоих на табуреты и тяжело вздохнула. — Джонни, ты не задушишь Джерарда своей окровавленной футболкой и не подставишь ему подножку — ты же знаешь, что он брезгует телесными жидкостями.
— Моя окровавленная футболка, — поправил Гибси, сузив на меня глаза. — Это была моя окровавленная футболка в тон моему сломанному подбородку.
— Ты не сломал подбородок, — усмехнулся я. — Ты его задел.
У него отвисла челюсть. — У меня на лицезияющая дыра!
— Да. — Я сердито посмотрел на него в ответ. — Под стать зияющей дыре в моей голове!
— Мне наложили четыре шва, — проворчал он, указывая на свой забинтованный подбородок.
Я указал на свою забинтованную голову. — У меня их шесть!
— Суть в том, что вы не должны накладывать друг другу швы, — отрезала мама. — Вам обоим скоро исполнится восемнадцать. Ты становишься немного староват для того, чтобы продолжать в том же духе.
— О Господи, — сказал папа, войдя на кухню с Шоном на бедре. — Чем вы двое теперь занимались?
— У нас произошло небольшое недопонимание, — ответил Гибси, ткнув меня локтем в ребра. — Небольшое пересечение проводов.
— Да, — согласился я, толкая его локтем в ответ. — Но сейчас все сбалансировано. — Мой взгляд упал на Шона в его новенькой пижаме "Боб Строитель", и я подмигнул ему. — Как поживает мой большой друг?
Он улыбнулся мне в ответ. — Онни. — Выскользнув из рук моего отца, он метнулся через кухню, направляясь прямо ко мне с поднятыми ручонками. — Ай-ай, Онни.
— Да. — Я кивнул и наклонился, чтобы поднять его. — Это верно, но со мной все в порядке. — Поставив его на стойку перед собой, я ткнул его пальцем в живот и хихикнул, когда он взвыл от смеха. — У тебя большой живот, — усмехнулся я, снова ткнув его в бок и ухмыльнувшись как идиот, когда он завизжал от восторга. — Это живот Санты? Хм? Дай мне этот живот…
— Тебе действительно нравится это, не так ли? — Задумчиво спросил Гибси, наблюдая, как я опустил голову, чтобы Шон исследовал мою повязку. — Ты становишься мягкотелым, Кав.
— Посмотри на него, — защищался я, указывая на младшего брата моей девушки. Я провел много времени с этим ребенком с тех пор, как они все переехали. Шон всегда казался самым счастливым, когда видел
