с сомнением спросил Сенсома. — Все-таки — этот парень не слабак.
— Доверься мне, перерожденный, — уверенно кивнул Биджу. — Это даст тебе возможность закончить бой быстро. И уж точно не дать ему сбежать.
— Говори, что нужно сделать.
Сенсоме вдруг стало грустно. Теперь он на вершине… Даже Орои Цубаки — монстр и венец творения древнего клана оказался ему лишь равным. А равных противников Математик Боя уже давно переступает, не задерживаясь.
Лишь Мадара. Единственный шиноби, который может подарить ему настоящий бой — Мадара Учиха. Получивший силы, приближенные к силам Бога. Вот он — шиноби, с которым нужно искать битвы. Все остальные ему уже не ровня.
— «Но с Хирузеном я все равно подерусь,» — усмехнулся про себя Сенсома, летя на Орои.
— Я сильный!
— Самый сильный, сынок…
— Я — СИЛЬНЕЙШИЙ! — воскликнул Орои, замахиваясь.
Его последняя атака, которую он подготавливал последние секунды битвы. Величайшая атака. Атака сильнейшего шиноби в мире — повелителя геномов и преемника силы Стихии Дерева. Смешение всех Стихий. Величайшее Цубаки (название техники прим. авт.). Сосредоточенное в левом кулаке. Математик бежит прямо — он тоже готов закончить это.
— ЦУБАКИ! — Орои выбросил вперед руку, уже чувствуя своей чакрой, как Цубаки касается чакры Математика.
— Врата Направления: Скорость! — в унисон с Исобу прокричал Сенсома.
А потом Математик исчезает из поля зрения, растворившись в синей вспышке.
Не было никаких Девятых Врат. Восьмые Врата — вершина возможностей организма шиноби. Тот, кто может открыть их, получит силу, превышающую силы всех Пяти Каге в десять раз. Но расплата за них — смерть.
Используя усиления от природной чакры и чакры Биджу, Сенсома смог найти новые Врата. Но они не были Девятыми. Они были лишь побочными. Забрав все усиление тела, они могли ускорить его. Забрав всю скорость — усилить. Если пожертвовать и скоростью и силой, Сенсома приобрел бы прочность. Конечно, ни сила, ни скорость, ни прочность даруемые Вратами Направления не были равны тем, что дают Врата Смерти.
Но они были приближены к ним. Что уже убирало всякую конкуренцию с любой стороны.
Сенсома, ярко пылая синим, появился сбоку от Орои и занес руку для удара! В Направлении Скорости такой удар был бы сравним с обычной оплеухой уровня джонина, но ведь Направление шиноби волен выбирать сам.
— Сила!
Чакра Сенсомы вспыхнула алым! То была не кровь — лишь окрас чакры, смешанной с чакрой Биджу и природной. Или же это было само воплощение физической силы?
Ровно перед тем, как удар оборвал существование Орои Цубаки, его губы успели прошептать лишь:
— Мама…
В следующий миг, его тело распалось на мельчайшие кусочки, буквально испарившись.
— Неплохо… — тяжело дыша, вышел из всех режимов усиления Сенсома.
Он пошатнулся, усмехнувшись — откат от такого танца будет о-о-очень болезненным. Впрочем, он стоит на ногах после боя — похоже, он и впрямь стал сильнее со времен войны.
Клоны Орои опали древесной трухой, и перенапряженный разум Сенсомы зафиксировал приближение Косуке, Данзо и Кагами. Битва окончена. Битва выиграна.
— Вы как? — пошатываясь, Сенсома подошел к Юки и Озину.
— Жить будем, — поведал парень, кутаясь в балахон. — Но ходить пока нет. Я поистратился.
— Зато ты больше не кашляешь каждую секунду, — проворчала Юки, потирая отрегенерированную конечность и, с трудом, вставая. — Что дальше, Сенсома?
— Мы возвращаемся в Коноху, — ответил перерожденный. — И я рад буду видеть тебя вместе с нами. Пойдешь?
— Как же я могу отказать своему защитнику и герою, — усмехнулась девушка и, подойдя, встала на цыпочки. — Конечно пойду.
Поцеловав его в щеку, она довольно усмехнулась и поковыляла к спешащим Кагами и Данзо.
"А он подрос…"
— Ладно… я понял, — вздохнул Третий Хокаге, откинувшись на спинку кресла. — Данзо — свободен. Завтра жду подробнейший отчет. И о Призыве Цубаки не забудь. Хиномару, Озин — свободны. Хиномару, завтра мне нужна вся информация о состоянии Озина. Озин — помогай ему.
— Лады, — Озин, не способный самостоятельно передвигаться из-за перенапряжения чакроканалов, ловко вынул из кармана ключи и бросил их девушке, стоящей сбоку от него. — Держи, сестрица. Похоже, в больничке я поваляюсь долго…
— Выздоравливай быстрее, — усмехнулась Юки. — Нам с тобой предстоит еще много тренировок.
Хиномару Намикадзе, являющийся, теперь, главврачом госпиталя Конохи, вздохнул и повез Озина на инвалидном кресле прочь из кабинета Хокаге. Вопреки обыкновению, Данзо даже придержал им дверь. Кагами уже не было — он ушел самым первым, ссылаясь на дела клана. Хирузен на это, впрочем, не обиделся.
Десяток секунд, и в кабинете остаются лишь Сенсома, Юки и Сарутоби.
— Юки-сан, — вежливо обратился Хокаге. — Вы планируете задержаться в деревне?
— Очевидно, Хирузен, — сразу же вмешался Сенсома. — Юки нельзя покидать Коноху ближайшие годы — ее будут искать Цубаки. И только попробуй сказать, что ты сомневаешься — позволить ей здесь жить или же выгнать!
— Вообще-то, спросили меня, — похлопала его по плечу улыбнувшаяся девушка. — И, да, Хокаге — я собиралась побыть тут неопределенное время, если позволите.
— Как тут откажешь? — улыбнулся ей в ответ Хирузен. — Если хотите — я оплачу вам гостиницу на пару ночей. Потом можем решить все мелкие вопросы, вроде регистрации как шиноби Конохи и вашего ранга. Если изволите.
— Юки вполне может пожить в особняке, — вновь вмешался Сенсома. — Он большой, так что места ей хватит, да и Конохе убыли это не принесет. Ну, а еще — там всегда буду я, так что… ну, это… если что — я смогу ее защитить.
— Пожалуй, я воспользуюсь предложением Озина и поживу в его доме, — отмахнулась от обоих предложений Юки. — Могу идти, Хокаге?
— Завтра жду вас у себя к шести — решим самое главное из неглавного, — ответил Хирузен. — А на сегодня — свободны.
Девушка довольно улыбнулась, взглянула на ключи, брошенные ей братом, и, хмыкнув, неспешно прошла к двери. Поравнявшись с Сенсомой (который оказался чуть позади), она насмешливо потрясла перед его лицом брелком с адресом, прицепленном к ключам.
— Провожать не надо.
И удалилась, неспешно, будто наслаждаясь легким замешательством Математика Боя — такого невозмутимого, бесстрашного и сильного.
Хирузен с удовольствием переводил взгляд с ее спины, на скривившегося Сенсому и обратно. Он еще никогда не видел, чтобы с его другом детства хоть кто-нибудь общался в подобном тоне. И чтобы это прощалось
