параграф, и больше ничего.
В разлинованный на графы казенный мозг мистера Эбенезера Гиппа не просачивалось и капли фантазии. Ум его просто не способен на что-либо вроде соображения. И если Пир Карам-шах вдруг в несвойственном ему припадке откровенности вдруг признался бы: «Я сам буду диктатором Бадахшано-Тибета или, черт побери, царем!», тот просто пожал бы плечами и ответил бы ему: «А это нужно? А впрочем, не предусмотрено ни одним параграфом инструкции».
Пир Карам-шах пренебрег мисс Гвендолен-экономкой, задел ее самолюбие. И теперь с вождем вождей играют в прятки!
Он уже понял — к сожалению, не так давно, — что экономка пешаверского бунгало гораздо ответственнее ограниченного, туповатого мистера Эбенезера Гиппа. Конечно, Пир Карам-шах не обязан подчиняться мисс Гвендолен, выполнять прямые ее указания и распоряжения, хотя бы по той причине, что с формальной точки зрения она была и оставалась для него всего лишь домоправительницей бунгало.
Что бы сделал Англо-Индийский департамент в лице мистера Эбенезера, когда обнаружил бы, что Пир Карам-шах поломал рамки инструкции, вышел из повиновения и принялся действовать на собственный страх и риск? Департамент принял бы меры, и Пир Карам-шаха попросту «отозвали» бы. Иначе могла поступить, а возможно, и поступила мисс Гвендолен. Раскусив маниакальные замыслы его, Пир Карам-шаха, она выждала, когда эти замыслы он начал выполнять, и… неожиданно нанесла удар, решительно, бесцеремонно, беспощадно. И сделала это руками агентуры Ага Хана. И когда? Когда цель уже была так близка и достижима!
— Однако она забыла, что за нами вся Британия, — воскликнул Пир Карам-шах, сжимая кулаки. Он говорил совсем не то, что думал. Но не станет же он делиться сокровенными замыслами с каким-то туземцем.
— И чем же поможет его превосходительству здесь, в этой зловонной яме, госпожа Британия?.. — пробормотал Молиар. — Что вся Британия по сравнению с маленькой плохонькой лесенкой? Что ваша Британия для вас, если сейчас сюда в яму сойдет царь Мастуджа, накинет нам на шею по петле и придушит нас? Чем поможет вся великая Британская империя нам, беспомощным узникам? Чем поможет лес зайцу, который попал в пасть волка, а? Вот если ее змеиное высочество снизойдет и захочет…
С громким шорохом, сопровождаемый лавиной из камешков, сора, внезапно в отверстие опустился длинный шест с зарубками — подобие лестницы, и по нему с ловкостью обезьяны сполз тщедушный, одетый в лохмотья человек. Кривя лицо, щеря гнилые, прочерневшие от цынги зубы, он шагнул к Пир Карам-шаху. И так неожиданно совпало появление этого человека с тем, что только что говорил Молиар, что вождь вождей отпрянул к стене.
— Кхи, — сказал старичок, — их величество царь в знак особой милости шлет вам угощение и шербет. Кхи-кхи! — Он извлек из корзинки кувшин и совсем черную чаппати. — Кушайте! Возносите благодарение его величеству царю Мастуд-жа. А тебе, купец, — повернулся он к Молиару, — приказано ничего не давать. Кхи-кхи! Можешь попоститься.
— Эй ты, раб, — выступил из тени вождь вождей, — да знаешь ли ты, что с тобой сделают? Да знает ли твой царь, что ему будет? Да как он посмел!
— Не извольте ругаться, сахиб, — предусмотрительно отбежав к лестнице, замямлил человечек. — Посмели, думаете, мыши кошку покусать, вот и посмели… Кхи-кхи. И не побоялись. А его величество в своем царстве сам царь и повелитель. И что ему до какой-то Британи…
— Ты раскаешься, раб!
— Не бей! Не бей! Кхи-кхи. Виселицу уже поставили.
Быстро он вскарабкался по ступенькам почти к самому отверстию, когда его остановил голос Молиара.
— Эй ты, господин Кхи-кхи!
— Чего тебе?
— Посмотри-ка сюда!
— Куда?
— Боже правый, посмотри мне на ладонь, господин Кхи-кхи!
— Э, гм… Кхи-кхи!
— Не правда ли, приятно блестит и переливается?
— Ну и что? Кхи-кхи.
— А то, достопочтенный Кхи-кхи, что это «что» может переливаться и блестеть в твоей черной руке.
— Эй, господин купец, — сказал человечек, — ты хочешь мне дать взятку, подкупить меня? Я визирь его величества царя Мастуджа и…
Молиар подошел к лесенке, положил золотой на ладонь, предусмотрительно подставленную человечком, и фамильярно потрепал его по плечу.
— Эх, невежество — грязь, которую не смоешь. Эй ты, господин кандалов и виселицы, распорядись, чтобы в нашу роскошную михманхану прислали кабобу, пшеничных лепешек и чаю. Боже правый, до чего же хочется есть.
— Будет исполнено, кхи-кхи. Что вам еще угодно, господин купец?
— О том, что мне угодно, я доведу до вашего хитроумного ума попозже, когда мой живот перестанет урчать: «Кушать! Кушать!»
Человек исчез в дыре и вытащил лестницу. Вождь вождей шагал по темному зиндану.
— Итак, в одной руке могущество Британии, — сказал задумчиво Молиар, — в другой — один золотой. Боже правый! Что же больше весит!
— Какого черта! — остановился Пир Карам-шах. — Откуда у тебя золото? Ты что во рту его под языком держал? Карманы обшаривают… гуламшаховские собаки тщательно…
Молиар важно откашлялся.
— У меня к вам есть одна нижайшая просьба.
— Чего тебе?
— Чего вы выпячиваете грудь и распускаете язык? Здесь не персидский меджлис. Снизойдите ко мне, не называйте меня рабом и не обращайтесь ко мне на «ты». Некрасивая черта характера — быть грубым. Я ведь не ваш пес. И не всегда я был Молиаром, разъездным торгашом.
— Ого!
— Клянусь всевышним, так будет лучше и мне и… вам.
— Хорошо, — процедил сквозь зубы Пир Карам-шах. — Что вы думаете делать дальше?
Многозначительно поджав толстые губы, Молиар приблизил голову к уху Пир Карам-шаха и шепнул:
— Пуговицы!
И он сделал страшные глаза, посмотрев вверх на дыру.
Пальцы его пробежали по борту камзола, застегнутого на целую вереницу матерчатых замызганных и неприметных на взгляд пуговиц.
— Ого!
— Заплатить царю выкуп и жизни не хватит. Но заплатить за лесенку и за то, чтобы стража заснула, когда нужно, хватит. Коней найти, нанять проводника до Ханабада хватит, а? Мы не скупимся. Скупец — лишь сторож на складе своего добра.
— Бежать?
— В Мастудже вам оставаться нельзя.
— Не лишено смысла…
Размышления привели Пир Карам-шаха к выводу: ждать скорой помощи из Пешавера или Гильгита трудно. Во всяком случае на вмешательство департамента рассчитывать нельзя. Тем более если его догадка о мисс Гвендолен имеет под ногами почву. Он действовал слишком самостоятельно и никому не позволял вмешиваться в свои дела. Не исключена возможность, что и департаменту выгодно, чтобы Пир Карам-шах исчез, пока военные власти в Пешавере узнают, пока пошлют отряд на выручку. Нет, вся Британская империя ему сейчас не поможет.
Неприятная дрожь в спине напомнила об опасности, совсем уж не шуточной.
Молиар! Его золотые пуговицы давали шанс. Монеты оказались поистине чудодейственными. Старикашка появился поразительно поспешно, за ним спустился по лесенке
