556
«Вещь в себе» так же нелепа, как «чувство в себе», «значение в себе». Не существует совсем «фактов в себе», но для того, чтобы получилось нечто фактически данное, нужно всегда вложить в него сначала некоторый известный смысл.
Вопрос «что это такое?» предполагает уже некоторый смысл, с точки зрения кого-либо или чего-либо другого. «Эссенция», «сущность» есть нечто перспективное и уже предполагает множественность. В основе лежит всегда вопрос «что это для меня?» (для нас, для всего живущего и т. д.).
Вещь была бы вполне обозначена только в том случае, если бы все существа поставили по поводу нее свой вопрос «что это такое?» и получили ответ. Предположим, что отсутствует хоть одно-единое существо, со свойственными ему отношениями и перспективой вещей, и тогда вещь все еще останется не «определенной».
Короче говоря, сущность вещи есть только мнение о «вещи». Или, скорее, то, что «она имеет значение», есть собственно «ее существование», единственное «содержание» утверждения «это есть».
Мы не имеем права спрашивать: «Кто же истолковывает?» – но само истолкование как форма воли к власти имеет существование (но не как «бытие», а как процесс, как становление, как аффект).
Вещи обязаны своим существованием всецело деятельности представляющего, мыслящего, волеизъявляющего, ощущающего индивида. Равным образом – и само понятие «вещи», и все ее свойства. Даже «субъект» есть продукт творчества, такая же «вещь», как и всякая другая, – некоторое упрощение для обозначения силы, которая полагает, изобретает, мыслит, в отличие от каждого единичного акта положения, изобретения, мысли. Следовательно, это – способность, определяемая так в отличие от всего единичного: в сущности, этим обозначается сама деятельность по отношению ко всякому еще ожидаемому действию. (Деятельность и вероятность подобной же деятельности.)
557
Свойства какой-нибудь вещи суть ее действия на другие «вещи»: если мысленно устранить другие «вещи», то вещь не будет иметь никаких свойств, то есть не существует вещи без других вещей, то есть не существует «вещи в себе».
558
«Вещь в себе» есть понятие, лишенное смысла. Если я мысленно устраню все отношения, все «свойства», всю «деятельность» какой-нибудь вещи, то вещи не останется, потому что вещественность лишь присочинена нами под давлением логических потребностей, следовательно, в целях обозначения, понимания друг друга (для связи множественности отношений, свойств, деятельности).
559
Что «вещи» имеют некоторые свойства или качества «в себе» – это есть догматическое представление, с которым надо окончательно порвать.
560
Что вещи имеют некоторые свойства или качества «в себе» совершенно независимо от истолкования и субъективности – это совершенно праздная гипотеза; это предполагало бы, что интерпретирование и бытие субъектов не существенны, что вещь, освобождаемая от всех отношений, остается все-таки вещью.
Наоборот – кажущийся объективный характер вещей: не может ли он быть сведен на разницу степеней в пределах субъективного так, что медленно изменяющееся оказывается «объективным», устойчивым, сущим, чем-то «в себе», – и объективнее представляет только ложное видовое понятие и мнимую противоположность в пределах субъективного?
561
Всякое единство есть единство лишь как организация и взаимодействие: совершенно так же, как человеческое общество (когда мы его называем единством); следовательно, тут дано нечто противоположное атомистической анархии, то есть некоторая организация власти, которая означает единство, но не есть единство.
А что, если всякое единство существует только как единство организации? Ведь «вещь», в которую мы верим, изобретена лишь в качестве основы для различных предикатов. Когда вещь «действует», то это значит, что мы принимаем все прочие ее свойства (которые вообще ей присущи, но в данный момент скрыты) за причину того, что теперь выступает данное отдельное свойство; это значит, что мы принимаем сумму свойств вещи «х» за причину свойства «х», – что совершенно глупо и нелепо!
562
«В процессе развития мышления должен был наступить такой момент, когда люди осознали, что то, что считалось свойствами вещей, есть лишь ощущения ощущающего субъекта, – с этим вместе свойства перестают принадлежать вещам». Осталась одна «вещь в себе». Различие между вещью в себе и вещью для нас основывается на более раннем, наивном восприятии, которое приписывало вещи энергию, но анализ доказал, что и сила была присочинена, а также и субстанция. «Вещь действует на субъект?» Корень представления о субстанции лежит в языке, но не в том, что вне нас! Вещь в себе вовсе не проблема!
Сущее следует представлять себе как ощущение, в основе которого не лежит более ничего такого, что было бы лишено ощущения.
В движении не дается никакого нового содержания ощущению. Сущее не может быть по своему содержанию движением: следовательно – это форма бытия.
NB. К объяснению совершающегося можно подойти:
– во-первых, вызывая в воображении образы процессов, которые ему предшествуют (цели);
– во-вторых, вызывая в воображении образы, которые следуют за ним (математико-физическое объяснение).
Оба эти объяснения не следует смешивать. Итак, физическое объяснение, которое есть образное изображение мира при помощи ощущений и мышления, не может само вынести и показать возникновение ощущения и мышления; напротив того, физика должна последовательно изображать и ощущающий мир как лишенный ощущений и целей – вплоть до высшего человека. А телеологическое объяснение есть лишь история целей и никогда не бывает физическим!
563
Наше «познавание» ограничивается тем, что констатирует количества; но мы ничем не можем воспрепятствовать тому, что эти разности количеств ощущаются как качества. Качество есть перспективная истина для нас, но не есть нечто «в себе».
Наши чувства имеют определенные quanta[341], как пределы, внутри которых они функционируют, то есть мы ощущаем сильно или слабо в зависимости от условий нашего существования. Если бы мы в десять раз обострили или соответственно притупили наши чувства, то мы погибли бы, то есть и отношения величин мы ощущаем также постольку, поскольку от них зависит возможность нашего существования как качества.
564
Не являются ли все количества знаками качества? Большей мощи соответствуют и другое сознание, другие желания, совершенно другой перспективный взгляд; самый рост есть стремление стать большим: из известного quale[342] вырастает желание большего quanum’a[343] – в чисто количественном мире все было бы мертво, инертно, неподвижно.
