Лора уложила его в постель, легла рядом, и он ухватился за нее как утопающий за соломинку. Вскоре она услышала ровное дыхание мужа. Возможно, сегодня его измученной душе удастся отдохнуть, а завтра с Божьей помощью наступят лучшие времена.
Глава 11
Утром она проснулась, едва Йен зашевелился, и, открыв глаза, с облегчением увидела его спокойное лицо.
— Прости меня за прошлую ночь, — тихо сказал он. — Мне казалось, что в моей душе наступил покой, но похоже, на это понадобится время.
— Конечно. Я ведь знаю о смерти Кеннета и все-таки много раз на дню порываюсь сказать ему что-нибудь. — Лора сжала руку мужа, — Ты столько перенес, совсем неудивительно, что твоя душа продолжает болеть.
— Тем не менее есть лучшие способы проводить брачную ночь, вместо того чтобы собирать себя по частям, как старый, разбитый горшок.
— Ты не старый, — улыбнулась она.
— И не горшок? — спросил Йен, подпирая рукой голову. — Ты сильная девочка.
— А ты слишком много от себя требуешь. Дядя пишет, ты рожден, чтобы стать героем. Человек, который может своим примером вдохновлять других, рисковать ради них своей жизнью, человек отважный и мужественный, способен победить свои страхи. Возможно, ты упрекаешь себя за то, что не можешь вести себя как раньше, когда рисковал жизнью.
— Неужели Петр считал меня таким? — Йен поцеловал ей руку. — Если ты не побоишься смотреть мне в лицо, я буду считать себя самым счастливым человеком.
Его слова подсказали Лоре смелую мысль, и она вдруг сдернула с мужа повязку: закрытое веко прикрывало глаз, оказавшийся немного более запавшим, чем здоровый.
— Я разочарована, — весело сказала она. — Я думала, ты похож на Синюю Бороду.
— Это печать Каина, — хрипло произнес Йен. Лора с тревогой посмотрела на него, и выражение его лица смягчилось.
— Я становлюсь сентиментальным, национальная черта шотландцев. — Он сел и снова надел повязку. — А каким был твой родной отец?
Придя в замешательство, Лора перевернулась на спину и стала смотреть в потолок.
— Прости, кажется, ты не хочешь говорить на эту тему.
— Все в порядке. Он вполне отвечал романтическому представлению о кавалерийском офицере. Высокий, красивый, бесшабашный. Он казался мне огромным и сильным, хотя маленькие дети всегда так думают. От своего отца он унаследовал меланхоличный темперамент, поэтому в хорошем настроении он был самым милым на свете, а в плохом очень пугал меня, и я старалась не попадаться ему на глаза. Отец умер, когда ему было столько же лет, сколько тебе сейчас. Он был слишком молод, чтобы умирать.
— Что с ним случилось?
— Однажды зимой, — продолжала Лора, словно не слышала его вопроса, — отец взял меня на верховую прогулку. Я сидела перед ним, и мы неслись по снегу, перепрыгивали через канавы, заборы. Мы мчались быстрее ветра, но я чувствовала себя в полной безопасности, правда, мама потом страшно его ругала, хотя сама была отчаянной наездницей. Она и умерла, пытаясь взять барьер, через который не стал бы прыгать ни один нормальный человек.
— Жаль, что она была столь неосторожной.
— Да, она во всем была такой. Ей претила мысль о старости, а осторожная верховая езда означала для нее закат жизни, необходимость смириться с неизбежным.
— Твоя мать очень похожа на мою сестру. У обеих неукротимый нрав.
— Ты был бы от нее в восторге, — убежденно заявила Лора. — Мать обожали все, даже женщины, которые не одобряли ее поведения. И хотя она не страдала меланхолией, родители имели много общего — красивые, своевольные и вспыльчивые. Между ними происходили бурные ссоры и такие же бурные примирения. Однажды, чтобы получить у матери прощение за свою несдержанность, отец заполнил гостиную и спальню цветами, хотя стояла зима. В другой раз мать, потеряв терпение, начала бросать в него флаконами подаренных им духов, а он со смехом уклонялся и говорил, что теперь в спальне будет пахнуть, как в борделе. Я сидела в углу комнаты и, услышав слово «бордель», спросила, что это значит. Мать тут же позвонила няне и приказала ей немедленно забрать меня.
— О таких родителях можно рассказывать до бесконечности, но каково с ними жить маленькому ребенку, — произнес Йен, погладив жену по руке.
— Трудно. — Лора застенчиво улыбнулась. — Невозможно поверить, что у двух павлинов родился гадкий утенок вроде меня.
— Ты не гадкий утенок, — с нежностью сказал Йен. — Ты похожа на лебедя, который почему-то считает, что похож на гуся.
— Скорее на сову. Кеннет иногда называл меня маленькой совушкой. Может, это странно, но по темпераменту я больше его ребенок, чем своих родителей. Наверное, потому, что мать заставила меня выбрать ей второго мужа.
— Неужели?
— Посоветовавшись со мной, мать отдала предпочтение Кеннету, а его выбрала я.
Лора посмотрела на распахнутый халат мужа, открывший его грудь, и ей захотелось дотронуться до темно-рыжих волос, снять с него халат, исследовать тело… Она поспешила отвести взгляд.
— Когда отца не стало, мать решила уехать из Санкт-Петербурга и повезла меня на воды в Швейцарию. Мне кажется, она решила, что там ей будет легче найти себе нового мужа. Она относилась к типу женщин, которые не могут обходиться без мужчины.
— Видимо, ты не одобряешь ее поспешный брак, — заметил Йен, — но ведь не многие женщины способны в одиночку противостоять целому миру.
Слова мужа заставили Лору задуматься, не в этом ли причина ее нежелания выходить замуж.
— Она бы все равно недолго оставалась одна. Мужчины всегда слетались на нее как пчелы на мед. Некоторые хотели просто любовной связи, но их она сразу отметала. Тем не менее ей удалось быстро обзавестись серьезными поклонниками.
— Каким образом Кеннет Стивенсон обошел всех? По-моему, он не относился к тем, кто праздно шатается по курортам.
— Его привела туда случайность. У друга, с которым они вместе работали в Индии, были проблемы со здоровьем, он нуждался в минеральных водах, поэтому они вместе приехали на курорт. Однажды Кеннет рассказал мне, что, увидев Татьяну, он сразу захотел жениться на ней. Он был на пятнадцать лет старше, не отличался безрассудством, но приняв решение, уже не мог отказаться от него.
— Когда Татьяна спросила твоего мнения?
— Мы ели мороженое, и она вдруг спокойно поинтересовалась, кого из своих поклонников я хотела бы видеть своим отцом. — Лора улыбнулась, вспоминая. — Каждый из них старался расположить меня к себе. Итальянский граф подарил мне очень дорогую куклу, но предложил играть подальше от него. Банкир всегда приносил мне сладости, французский купец — шелковые ленты, прусский генерал учил ездить на пони. И только Кеннет охотно разговаривал со мной. При нашем знакомстве он даже встал на одно колено, чтобы мы оказались на одном уровне, и я видела, что Кеннет на самом деле рад мне. Он умел не только разговаривать, но и слушать. Когда мать спросила, кому я отдаю предпочтение, я сразу ответила, что ему.
