Как только Лора поняла, что у нее свадебная истерия, ужас сменился непреодолимым желанием хохотать. Какой абсурд, зачем Йену прибегать к недостойному обману, раз он открыл ей свою тайну?
Судья подвел ее к будущему мужу, и по выражению его лица она поняла, что Йен тоже волнуется. Значит, все нормально, ведь женитьба является серьезным шагом в жизни. Йен ее союзник, а не враг, она хочет быть с ним. И лишь когда священник произнес: «…Во имя рождения детей…» — Лора невольно вздрогнула. У них не будет детей, но в остальном они выполнят данные клятвы.
Йен надел ей кольцо, простое золотое кольцо, без украшений, только с инициалами и датой свадьбы. Именно такое она и хотела.
Затем он поцеловал новобрачную. Его губы казались жесткими, но приятными, и Лора вспомнила, что до этого они ни разу не целовались. Возможно, их брак не совсем обычный, но, видит Бог, им будет хорошо. Она в этом уверена.
Йен лег в горячую воду. После двух лет существования в грязи он всегда получал наслаждение от ванны, а сегодня ему нужно еще снять напряжение: слишком много радостных поздравлений, слишком много сердечных пожеланий счастья, слишком много заученных улыбок.
Но ради Лоры он прошел через это. Каждая женщина мечтает о свадьбе, и нельзя было лишать ее удовольствия. К тому же игра стоила свеч, Лора выглядела неотразимой. Пусть ее руки дрожали, зато глаза сияли.
Присутствие невесты помогло ему выдержать свадебный завтрак, несмотря на отчаянную головную боль. К счастью, праздник скоро закончился, молодых отвели в роскошный дворец, предоставленный купцом из Бейпура, другом Кеннета Стивенсона.
Дворец, расположенный на берегу маленького зеркального озера, был самым романтичным местом для брачной ночи. Слуги бесшумно накрыли им ужин, от которого Йен отказался, потом новобрачных развели по разным ванным комнатам, предназначавшимся скорее для магараджи.
Йен не пользовался никакими душистыми маслами, ибо шотландцу не пристало благоухать словно букет, зато в ванне он лежал до тех пор, пока вода не остыла. К тому времени его головная боль почти прошла.
Йен надел расшитый халат, складки которого ниспадали по телу нежно, как шепот. Индусы знали толк в плотской любви.
В спальне он проверил, хватит ли до утра масла в лампе, затем подошел к окну и стал глядеть на лотосы, плававшие в темной воде. Йен и сам чувствовал себя лотосом, плававшим между прошлым и будущим, между темнотой и светом, между отчаянием и надеждой. А ключом к будущему, свету и надежде была Лора.
Она вышла из ванны раньше, чем Йен ожидал, и сердце у него заколотилось от одного ее вида. Рыжеватые волосы отливали бронзой, ниспадая до талии, длинная ночная рубашка из полупрозрачного белого шелка почти не скрывала контуров тела, именно такая полагалась для первой брачной ночи, чтобы возбудить в муже желание. Йен в тысячный раз подумал о том, чего он ее лишил.
— И что теперь? — спросила Лора с застенчивой улыбкой. — Мне бы хотелось подержать вас в объятиях, если вы, конечно, не возражаете. Или можно поговорить.
Он вспомнил, что они не обсудили главного: будут ли они делить постель или ему придется спать отдельно.
Лора молча подошла к нему, и Йен осторожно обнял ее, медленно провел рукой по спине.
— Я уже не надеялся, что буду снова держать в объятиях женщину, — прошептал он.
— Вы можете делать это в любое время. — Лора крепче прижалась к нему.
Напряжение растаяло, как туман в лучах утреннего солнца, он физически ощущал ее всю, чего никогда не испытывал с любовницей, так как переполнявшая его страсть заглушала остальные чувства. Теперь, освобожденный от грубого нетерпения, он наслаждался мягкостью ее волос, нежностью кожи, теплом груди, округлостью бедер.
Ему хотелось заботиться о Лоре, защищать ее.
— Пора в постель, — сказал он, беря невесту на руки. — Вы, наверное, устали.
— Не настолько, чтобы не дойти до кровати, но мне нравится такой способ передвижения.
Йен осторожно положил ее на мягкую постель.
— Мне лечь с вами или отдельно?
— Я очень хочу, чтобы вы легли со мной. — Лора притянула его к себе. — Раз наш брак настоящий, за исключением одного аспекта, то мы должны спать вместе.
— Но страдающие бессонницей отнюдь не лучшая компания в постели, — ответил Йен, накидывая на обоих легкое покрывало. — Вы можете в любое время изменить свое решение, если я буду всю ночь ворочаться.
Лора повернулась на бок и прижалась к нему всем телом, причем так естественно, словно они спали рядом уже тысячу ночей.
Йена тронула ее готовность приспособиться к новым обстоятельствам.
— Петр говорил, что, несмотря на репутацию людей буйного нрава, русские отличаются большим терпением. Это черта их национального характера.
— Возможно. — Лора прикрыла рот ладонью, подавляя зевок. — А может, это английское терпение. Вряд ли подобные черты имеют национальный характер.
— Пожалуй, вы правы, — ответил Йен, с улыбкой наблюдая за ней. В прошлом он не так представлял себе первую брачную ночь.
Его умиротворенность исчезла, когда он понял, что страсть может быть и мысленной. Хотя он не способен к физической близости, но ум сосредоточился на желании обладать ею. Собственное тело оказалось для него ловушкой, а сознание, что если бы не его увечье, то никогда бы не было и их брака, служило слабым утешением. От бессильной ярости Йен не мог уснуть, потом ярость сменилась такой меланхолией, что он испугался, как бы она не распространилась на женщину, лежавшую в его объятиях. Стараясь не разбудить ее, он осторожно встал с кровати и подошел к окну. Темная вода озера притягивала к себе, в ней можно найти мир и покой, но он слишком хороший пловец, чтобы утонуть в луже. Даже это желание неисполнимо, как и все, что имеет смысл в жизни. Он искал спасения в Лоре, а из-за своего эгоизма втянул ее в глубины своего отчаяния.
Проснувшись, Лора протянула руку к мужу, но Йена рядом не было. Почувствовав внезапный страх, она села, огляделась по сторонам и в свете ночника увидела у окна его застывшую фигуру. Он предупреждал ее о перепадах настроения, однако если он сейчас отказался от помощи, то и в будущем она не сможет помогать ему.
Лора не выносила, когда кто-то страдает, поэтому она молча подошла к мужу, обняла его за талию, прижалась к нему. Тело было напряженным и холодным, но постепенно мышцы начали расслабляться. Йен сделал движение, словно хотел вырваться, и неожиданно обнял ее, уткнувшись лицом ей в волосы. Лора инстинктивно начала ласкать его, гладя по спине.
— Душенька, — шептала она, вспомнив русское слово, — темные мысли приходят на рассвете, днем все пройдет, я буду с тобой.
От ласковых слов Йен, потеряв над собой контроль, зарыдал, а Лора обнимала его, позволяя выплакаться, поскольку слезы для него сейчас что повязка на рану.
— Идем, дорогой, — прошептала она, когда Йен успокоился, — тебе надо отдохнуть.
