Рокот сверчков на заднем плане. Потом все в гневе вышли, подтверждая свое мнение о его тупости, но, не придя к компромиссу, потому что взрослые мужики с яйцами могли совершать ошибки.
Когда дверь закрылась, Эдриан и Эдди просунули головы в комнату. Эд улыбнулся.
– Ха, ты все-таки вышвырнул эти задницы в белых халатах из комнаты.
– Ага.
Парень тихо рассмеялся, заходя в комнату вместе со своим напарником.
– И почему это меня не удивляет…
Медсестра-стукач протолкнулась мимо них с больничной униформой и огромной гавайской футболкой, перекинутыми через согнутую руку. Проигнорировав Эдди и Эдриана, будто их тут вообще не было, она кинула тряпки на кровать и предоставила Джиму блокнот.
– Вещи в шкафу, твои счета оплачены. Подпиши здесь. В форме говорится, что ты выписываешь себя ПВР. Против врачебных рекомендаций.
Джим взял у нее черную ручку «Бик» и нарисовал «Х» на месте для подписи. Медсестра взглянула на метку.
– Что это?
– Моя подпись. Юридически достаточно «Х». А сейчас, вы оставите меня одного. – Он развязал завязку на больничной сорочке, позволяя той соскользнуть с тела.
От представшего вида во всех подробностях медсестру сдуло ветром без дальнейших разговоров.
Когда она в спешке убежала, Эдриан засмеялся.
– Не слишком разговорчив, но ты умеешь вести дела.
Отвернувшись, Джим натянул штаны от униформы.
– Адская у тебя тату на спине, – тихо сказал Эдриан.
Джим просто пожал плечами и потянулся за безобразной футболкой. Сочетание цветов состояло из красного и оранжевого на белом фоне, и в этой футболке он чувствовал себя гребаным рождественским подарком.
– Она принесла ее из ненависти, – сказал Эдриан.
– Или может, просто страдает дальтонизмом. Хотя, более вероятно, тряпка уже была в использовании.
Джим подошел к шкафу и обнаружил свои ботинки, стоящими на полу, а также полиэтиленовый пакет, скрепленный печатью больницы Святого Франциска. Он засунул голые ступни в «Тимберленды», и вытащил из мешка свою куртку, прикрывая ею проклятую футболку. В кошельке, который все еще лежал во внутреннем кармане, он просмотрел все отделения. Все было на месте. Его фальшивые водительские права, его фальшивая карточка соцзащиты, платежная карта VISA, привязанная к счету в банке «Evergreen». О, и семь долларов сдачи с купленного им сэндвича с индейкой, кофе и колы этим утром.
Прежде, чем жизнь покатилась под хренов откос.
– Какова вероятность, что кто-нибудь из вас приехал не на мотоцикле? – спросил он соседей по комнате. – Меня нужно подбросить назад, на стройку за грузовиком.
Хотя, чтобы выбраться отсюда, он запрыгнул бы и на Харлей при необходимости.
Эдриан ухмыльнулся и запустил руку в свои шикарные волосы.
– Пригнал свою тачку. Решил, что тебе понадобиться транспорт.
– В данный момент я соглашусь и на цирковую машину.
– Верь в меня, парень.
Втроем они вышли, и когда проходили мимо поста медперсонала, никто не встал на их пути, хотя медсестры отвлеклись от своих дел, начав пялиться.
Путь от Святого Франциска до строящегося храма ДиПьетро занял двадцать минут в Эксплорере Эдриана, и всю дорогу играл AC/DC[4]. И все бы хорошо, если бы парень не распевал каждое слово каждой песни. Ему никогда не стать «Американским идолом»: у засранца не просто отсутствовал музыкальный слух, у него был ритм белого и энтузиазма через край.
Когда Эдди уставился в окно, словно каменный, Джим прибавил звука, надеясь заглушить вопли раненого барсука за рулем.
Когда они, наконец, свернули на подъездную дорожку ДиПьетро, солнце уже село, свет исчезал с неба, пни и выбоины отбрасывали острые тени из-за угла освещения. Разработанная земля выглядела абсолютно безжизненной, непривлекательной и плохо контрастировала с нетронутым противоположным берегом. Хотя ДиПьетро, без сомнений, снова засадит это место различной зеленью.
Он был определенно из тех, кто стремился иметь только лучшее.
Когда они подъехали к дому, на парковке остался лишь грузовик Джима, и он был готов выскочить к нему даже прежде, чем Эксплорер остановился.
– Спасибо, что подбросил, – прокричал Джим.
– Чего? – Эдриан потянулся и полностью выключил звук. – Что ты сказал?
От акустического вакуума, словно церковные колокола зазвенели в ушах Джима, и он поборол потребность вытрясти эту вибрацию из черепа, долбанувшись лбом о приборную панель.
– Я сказал, спасибо, что подвез.
– Без проблем. – Эдриан кивнул на Ф-150. – Ты в состоянии сесть за руль?
– Ага.
Выйдя из машины, он стукнулся костяшками с Эдди, потом направился к своему грузовику. В это время его правая рука потянулась к карману футболки, которую ему предоставила больница. Мальборо нет. Черт возьми. Но, блин, будто гвозди в крышку гроба стали бы частью подарка при выписке из Святого Франциска?
Пока Эдриан и Эдди ждали его, он вложил в бессигаретную руку ключи и открыл свой…
Быстрое движение привлекло его внимание.
Джим взглянул вниз на собаку, с которой разделил свой обед: она, хромая, выбралась из-под трансмиссии.
– О… нет. – Джим покачал головой. – Слушай, я же сказал тебе…
Раздался звук опускаемого стекла, а потом голос Эдриана:
– Ты ему нравишься.
Дворняжка села, свернувшись, и уставилась на Джима.
Черт.
– Индейка, которую я дал тебе, была отвратной. Ты должен это понимать.
– Если ты голоден, то все покажется вкусным, – встрял Эдриан.
Джим оглянулся через плечо.
– Ты почему еще здесь? Без обид.
Эдриан рассмеялся.
– Без обид. До встречи.
Эксплорер перешел на задний ход, шины заскрипели по промерзшей земле, сверкнули фары, осветив наполовину построенный дом, потом очищенную землю и реку. Когда освещение исчезло с дорожки, а глаза Джима привыкли к темноте, особняк предстал зубчатым монстром: законченный первый этаж представлял его брюхо, незаконченный второй образовывал шипастую голову, разбросанные кучи сложенных кустарников и бревен – кости его жертв. Его появление поглотило полуостров, и чем больше он набирался сил, тем больше он господствовал над ландшафтом.
Боже… его можно будет увидеть за мили во всех направлениях, с суши, воды или воздуха. Это был настоящий храм жадности, памятник всему, что ДиПьетро достиг в своей жизни… Джим был готов поспорить, что парень вышел с низов. Люди с деньгами наследуют старые дома размером с этот; они не строят их сами.
