Книга Весь этот мир - Никола Юн

Лежа на спине, я пытаюсь перевести дух, а потом начинаю смеяться вместе с ним. Через несколько секунд снова перехожу в присед, упираясь руками в пол.

Он качает головой:

– Кто бы мог подумать, что ты настолько упертая.

Не я точно. Я не думала, что я такая упертая. Олли хлопает в ладоши.

– Ладно, давай попробуем кое-что другое. Закрой глаза.

Я закрываю.

– Хорошо. Теперь представь, что ты в космосе.

С закрытыми глазами мне кажется, что он ближе, как будто он прямо рядом со мной, а не в другой части комнаты. Его голос скользит по моей шее, шепчет мне прямо в ухо:

– Видишь звезды? А вот этот пояс астероидов? А вон тот одинокий спутник, проплывающий мимо? Здесь нет гравитации. Ты ничего не весишь. Можешь делать со своим телом все, что захочешь. Тебе достаточно просто подумать об этом.

Я подаюсь вперед и внезапно оказываюсь вниз головой. Вначале я не уверена, что у меня получилось. Я несколько раз открываю глаза и зажмуриваюсь снова, но мир так и остается перевернутым. Кровь приливает к голове, и я ощущаю в ней тяжесть и легкость одновременно. По вине гравитации мой рот растягивается в улыбке, а глаза не могут оставаться закрытыми. У меня появляется потрясающее чувство – я словно чужак в собственном теле. Руки начинают дрожать. Я постепенно заваливаюсь и ступнями касаюсь стены. Отталкиваюсь от нее, чтобы поменять направление движения, и возвращаюсь в присед.

– Браво, – говорит Олли, аплодируя. – Ты даже несколько секунд простояла без опоры. Очень скоро тебе вообще не понадобится стена.

– Как насчет прямо сейчас? – Я хочу больше, хочу видеть мир таким, каким он его видит.

Олли колеблется, собираясь воспротивиться, но потом смотрит мне в глаза, кивает и присаживается на корточки, чтобы следить за мной.

Я приседаю, упираюсь руками, отталкиваюсь от земли. Почти сразу же теряю равновесие и заваливаюсь назад. Внезапно Олли оказывается прямо рядом со мной, его руки касаются моих лодыжек, поддерживают меня. Все нервные клетки в моем теле мигрируют туда, где сейчас его пальцы. Кожа под ними оживает. Как будто ко мне никто прежде не прикасался.

– Опусти, – говорю я, и он осторожно опускает мои ноги, пока они вновь не оказываются на полу.

Я жду, что он вернется обратно в свой угол, но он этого не делает. Не давая себе времени на раздумья, я встаю перед ним. Мы всего в метре друг от друга. Я могла бы протянуть руку и прикоснуться к нему, если бы захотела. Я медленно поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Я собираюсь сказать «да», но вместо этого качаю головой. Я должна отойти. Олли должен отойти. Ему нужно вернуться обратно, в свою часть мира, но он не отходит, и по его глазам я вижу, что он этого не сделает. Мое сердце бьется так громко, что Олли, я уверена, слышит стук.

– Мэдди? – Он вопросительно произносит мое имя, и я перевожу взгляд на его губы.

Олли протягивает правую руку и берет меня за указательный палец левой руки. Его рука шероховатая, в мозолях, и такая теплая. Он один раз проводит большим пальцем по костяшке моего, а потом сжимает его в ладони. Я смотрю на свою руку. Друзьям же разрешено трогать друг друга, верно? Высвобождаю мизинец, и мои пальцы переплетаются с его, и теперь наши ладони прижаты одна к другой.

Я снова заглядываю ему в глаза и вижу в них свое отражение.

– Что ты видишь? – спрашиваю.

– Ну, во-первых, веснушки.

– Ты помешался.

– Немного. Они выглядят так, словно кто-то обрызгал шоколадом твой нос и щеки.

Олли переводит взгляд на мои губы и снова смотрит в глаза.

– У тебя розовые губы, и они становятся еще розовее, когда ты их покусываешь. Ты кусаешь их больше, когда собираешься в чем-то со мной не согласиться. Тебе стоит делать это пореже. В смысле, пореже не соглашаться, а не покусывать. Покусывание выглядит очаровательно.

Мне нужно что-то сказать, остановить его, но я словно лишилась дара речи.

– Я никогда не видел таких длинных, пушистых и волнистых волос, как у тебя. Они похожи на облако.

– Если бы облака были каштановыми, – произношу я, наконец обретая голос, пытаясь разрушить чары.

– Да, волнистые каштановые облака. А еще твои глаза. Готов поклясться, они меняют цвет. Иногда они почти черные. Иногда карие. Я стараюсь найти взаимосвязь между их цветом и твоим настроением, но пока не нахожу. Буду держать тебя в курсе.

– Взаимосвязь – это не причинно-следственная обусловленность, – говорю я только для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Олли улыбается и сжимает мою руку:

– А что ты видишь?

Я хочу ответить, но понимаю, что не могу. Качаю головой и снова смотрю на наши руки.

Мы продолжаем стоять так, перетекая из определенности в неопределенность и обратно. Только когда раздаются шаги Карлы, мы расходимся.

Я создана. И снова уничтожена.